Янтарные бусы - Алёна Берндт
Сама же Смирнова в коридоре изнемогала от нетерпения и усиленно прислушивалась к доносившимся из кабинета голосам. Вопреки ее ожиданиям, никто не кричал, не разносил Любку в пух и прах, внутри говорили тихо, так, что она не могла разобрать ни слова. Пару раз мимо нее прошла молоденькая медсестра с какими-то бумагами в руках, и Галина Николаевна проводила и ее злобным взглядом – расходились тут вместо того, чтобы работать! Только и могут, что в беленьких своих халатиках и шапочках тут шастать! Медсестра прошла обратно, старательно отводя взгляд от сидящей на стуле женщины, а Галину Николаевну в кабинет все не приглашали.
Она уже подумывала было встать и осторожно приоткрыть дверь, совсем чуточку, чтобы было слышно… так она обычно делала, когда ее муж запирался дома в кабинете и долго разговаривал с кем-то по телефону, чтобы всегда быть в курсе его дел, мало ли что. Но сейчас было боязно: вдруг ее застигнут за этим делом… Однако любопытство жгло ее, она тихо встала и выглянула в пустой коридор. Там никого не было, тогда она протянула было руку к ручке двери, как неожиданно дверь распахнулась.
– Проходите, пожалуйста, – сказал ей Конев после неожиданной паузы, которая случилась, когда он увидел у двери явно подслушивающую «жалобщицу».
Галина Николаевна покраснела было от того, что все же неловко получилось, все явно поняли, что она подслушивала под дверью, но она и слова не успела расслышать, к сожалению. Но она весьма быстро взяла себя в руки и с видом оскорбленной невинности вошла в кабинет.
За столом сидел строгий мужчина в белом халате, на вид ему было лет тридцать пять, на висках тут и там виднелась ранняя седина, и это придавало ему шарм. Перед ним лежали какие-то бумаги и стопки карт, он о чем-то тихо переговаривался с Коневым. Ненавистная же для посетительницы Люба сидела на стуле у окна и смотрела на улицу, совершенно не обращая внимания на все, что происходит в кабинете.
Галину Николаевну Любкин вид немного расстроил, видимо не особенно ее и поругали эти «начальнички». Ну да ничего, она считала себя опытным человеком, умеющим добиваться своей цели.
– Позвольте представить, – сказал Конев. – Это Сергей Николаевич Чернов, у нас он в качестве члена комиссии, как вы и хотели видеть.
– Здравствуйте, Галина Николаевна, – сказал Сергей. – Желаете еще что-то добавить к тому, что изложили?
– Нет, я все описала! – с вызовом ответила Галина Николаевна. – Ваша… сотрудница воспользовалась положением… и ей кто-то в этом помог, предоставил доступ, так сказать! Я хочу знать, какое наказание понесут виновные!
– Что ж, я вас понял, – ответил Сергей. – Но хочу вот что вам сказать. Любовь Егоровна – медицинский работник и имеет право доступа к любым медицинским документам пациентов, на свое усмотрение. Иначе как бы мы работали, как вы себе это представляете? Никакого нарушения здесь она не допустила. Я все проверил, мы запросили карту вашего сына – и как видите, вот она передо мной. Ничего не пропало, все на месте.
– Но… – начала было Галина Николаевна, но Чернов остановил ее жестом и продолжил.
– А вот разглашать полученные сведения, конечно, никто из нас не имеет права. Поэтому я собираюсь прояснить для себя некоторые моменты этого… инцидента. Скажите, как я могу связаться с вашим сыном, чтобы пригласить его на беседу?
– За… зачем это его приглашать? – растерялась Галина Николаевна и побледнела. – Я хочу, чтобы вы вот с ней разобрались, – тут она ткнула пальцем в сторону Любы, – а не с моим сыном беседы беседовали! Это же не он документы крадет!
– Ну как же! – Чернов потряс листком бумаги, исписанным ранее самой Галиной Николаевной. – Здесь нужно выяснить, были ли разглашены сведения, которые касаются только его! И нанесло ли это ему какой-нибудь ущерб! Вы уж простите, я понимаю, что вы – мать, но с момента совершеннолетия вашего сына некоторые моменты касаются только его, и обсуждать их мы имеем право тоже только с ним самим. Ну, или с вами, но только после его разрешения. Так как ему позвонить, где он работает? И кстати, я бы на вашем месте воздержался от голословных обвинений в адрес Любови Егоровны. Вы сами видите, что ничего из документации не пропало. Она так же может пожаловаться на вас.
Галина Николаевна была ошеломлена, это было видно по ее лицу. Видимо, не такого исхода разговора она ожидала. Лицо ее побагровело, и она не могла заставить себя взглянуть на ненавистную Любку, чтобы не видеть на ее лице победного триумфа. Но Люба и не радовалась, она устало смотрела в окно и даже слушала вполуха весь этот разговор. Ей было только жаль потраченного времени, а ведь она могла бы провести его с пользой!
– Так что же, как и когда мы сможем встретиться с… – Сергей взглянул на написанное на карте имя. – С Олегом Андреевичем?
Галина Николаевна молчала и обвела присутствующих тяжелым взглядом.
– Вы что же, думаете, я не понимаю, что здесь происходит?! Вы покрываете ее, и я этого так не оставлю!
– Галина Николаевна, помилуйте! – воскликнул Конев. – Мы уже больше часа разбираемся с вашей жалобой! Вместо того, чтобы сейчас с пациентами работать! А вы нас еще в чем-то обвиняете?!
– Я на вас тоже напишу! Только напишу не абы куда, имейте в виду! У моего мужа есть связи, мы вам не какие-то простые колхозники! – злость Галины Николаевны лишала ее благоразумия, и она уже почти срывалась на крик.
– Так, все! – оборвал ее крики Чернов. – Любовь Егоровна, прошу вас, идите работать! А вы… – тут он сердито глянул на Галину Николаевну. – Думайте, прежде чем говорить! Жаловаться будете? Жалуйтесь, ваше право! Пусть разберутся, кому это по должности положено, и с вами, и с вашим сыном, и с тем, что вы «не простые колхозники»! А мы пойдем дальше лечить людей, которые в нас нуждаются!
Галина Николаевна вскочила со стула и гневно обвела всех взглядом. Потом схватила со стола свою жалобу, которую Чернов будто нарочно положил с краю, и с остервенением порвала листок. Кинув клочки на пол, она выскочила в коридор.
Молчание воцарилось в кабинете, все устало посмотрели друг на друга, и Конев сказал, вздохнув:
– Товарищи, давайте чаю попьем? После этого я себя чувствую, как выжатый лимон!
Люба от чая отказалась, ей хотелось хоть немного побыть одной, выдохнуть,
