Преподаватель - Марго Лурия
— Подумала, что могу помочь ему не терзаться прошлым. Вопрос, зачем ты меня пригласил? — окинув собеседника, Джейн заметно смягчила взгляд, что-то трогало её в этом замешательстве.
— Хочу наладить отношения, но, если с нашими родителями это сделать, мягко говоря, проблематично, то с братом, глядишь, и возможно.
— Но тебе не кажется, что обсуждать это следует в первую очередь с ним, а не со мной?
— Да, конечно, — рука Уилла дёрнулась вверх и приземлилась на затылок, но тут же, в поисках приюта, стала блуждать, описывая в воздухе неведомые фигуры — но он не позволяет мне подойти близко. Я понимаю, столько всего произошло, столько воды утекло, но, увидев тебя, у меня вдруг вспыхнула надежда. Понимаешь? Он счастлив с тобой, это очевидно, и, кто знает, может именно благодаря тебе мы сможет отпустить эту ситуацию.
— Я готова на всё. — девушка сочувственно приблизила корпус — Позволь задать неуместный вопрос. Как ты? Произошедшее ведь и по тебе знатно ударило.
— Я в порядке. — по всей видимости, мужчина не ожидал вопроса — Хотя сложно сказать, я ещё не всё осмыслил. — он тревожно улыбнулся, заморгав — Даже пока на развод подавать не хочу, будто что-то может измениться. Скажешь, я кретин?
— Нет, ни чуть.
Его беспокойство потихоньку отступало, и после пары глотков кофе, он, даже без колебаний и хаотичных движений руками, смог спокойно посмотреть спутнице в глаза. Они пообщались и договорились быть на связи, чтобы воплотить в жизнь свои шпионские замыслы. Эта игра привлекала девушку, но не загадкой или ложью, а скорее ощущением значимости, когда можешь сделать что-то хорошее и поблагодарить себя за это.
Ко всему, Джейн вдруг захотелось дать возможность выговориться, без оценки и комментариев, покричать или же поплакать, подарить дружеское утешение, которого, по её мнению, Уиллу так не хватало. И, даже без расчёта на счастливое семейное воссоединение, его одиночество и недосказанность её растрогали.
Вернувшись домой немного в смешанных чувствах, студентка наткнулась на беспокойного профессора:
— Ну рассказывай. — безжалостно приказал он.
— Не кипятись, мы просто поболтали, он скучает, и просил совета о том, как к тебе можно подступиться.
— Неужели? И что, ты дала? — его усмешка издевательски послышалась в голосе, а в глазах блеснула вспышка.
— Мы решили попробовать собраться снова у родителей, поговорить. — Джейн потеряла взгляд где-то вне материального мира, рассуждающим тоном поймав сомнение, но тут же вернула контроль над собой.
— Ты серьёзно? Там ведь находится один из кругов ада, тебе самой было невыносимо. — повышенным голосом он блуждал по тонкому лезвию, не переходя на крик — Зачем всё это, чтобы обняться, понять и простить?
— Чтобы попытаться. — твёрдо одёрнула девушка — Послушай, Ник, — она обхватила прохладными ладонями его пылающее лицо — я не побуждаю тебя с ними общаться, как в лучших традициях английских романов, но, возможно, тебе самому станет легче, если ты отпустишь свои обиды. Я, конечно, такой себе советник в подобных делах, но почему бы нам обоим не поработать над собой, учитывая, что от этого зависит не их эфемерное благополучие, а только наше?
Он молчал не меньше минуты, пока, сощурив глаза, оценивающе глядел на возлюбленную, но вдруг зрачки недовольно закатились, и он сдался:
— Только потому, что об этом меня просишь именно ты. — его губы тут же угодили в торжествующие объятия, а волосы упали на бок от проворных пальцев.
Но погодя, девушка обречённо вздохнула:
— До самой поездки ещё не близко, но Уилл обещал взять уговоры родителей на себя, и даст знать, когда все будут готовы к перемирию.
Уилл стал часто писать и приглашать на кофе, и девушка, если не было дел, соглашалась, переживая, что тот чувствует себя опустошённо, и полагая, что разговоры, даже порой ни о чём, могли наполнить его приятным настроением. И, как показатель, мужчина действительно выглядел повеселевшим, словно прилетел из отпуска. О Софи они почти не говорили, но Уилл, то и дело, язвительно обозначал её как “жена”.
Профессор такому положению дел не сильно радовался, но сцены ревности закатывать не предпочитал, ибо прецедентов не было, а от него любимая не отдалялась.
— Ты опять виделась с ним? Я уже начинаю ревновать. — шутливо шептал Ник, прижимая к себе девушку после долгого дня.
— Правда? — с улыбкой возмущалась Джейн — А ничего, что я каждый раз зову тебя с собой?
— Я согласился на встречу с семьёй, большего пока дать не могу.
Но, как бы Ник мысленно не отсрочивал грядущее воссоединение, которое он, к слову, себе не особо представлял, телефон всё же предательски зазвонил, и деваться было некуда.
Когда снег перестал надолго задерживаться на поверхностях, а крупные хлопья уступили место мелким холодным каплям, небо заволокло серыми тучами, излучающими непохожую ни на что благосклонность. Семья Мартен вновь открывала двери своего дома, и хоть жар слов, брошенных в пылу, ещё не остыл, на душе, напротив, было невероятно легко. Джейн ехала с улыбкой, её глаза изучающе оглядывали приятную только ей сырость за окном машины, и, рисуя на стекле прерывистые линии мизинцем, та подпевала радиостанции.
Но для водителя что-то волнующее чувствовалось в этом дожде, в этой серости и подозрительном затишье, даже светофоры срабатывали небывало быстро, словно предостерегая. Если бы не периодическое мычание, разбавляющее тишину в самой голове, Ник бы повернул машину и помчался бы прочь от проклятых земель, повинуясь зову интуиции. Родители необычайно радушным голосом напевали в трубку о своём намерение помириться, а Уилл весьма подозрительно проявлял внимание к Джейн, что неустанно повторяла о встрече. Казалось, все они тянули его в какое-то дешёвое шоу, где в конце непременно выбегут камеры, смеясь и ликуя от удавшегося розыгрыша.
Руки профессора всё никак не могли найти удобное положение на руле, ныла шея и гудели виски — всё его нутро хотело сбежать как можно дальше. Дождь усиливался, стуча крупными каплями по стеклу, раз в десять секунд поскрипывали дворники, а проезжающие машины сбавляли скорость из-за плохой видимости, делая поездку и томительное ожидание в разы дольше.
Подъезд к дому быть размыт, но величественное поместье притягивало взгляд под тяжёлыми и грубыми кусками неба, будто неаккуратно нарисованного любителем.
Мать Ника накрыла на стол, всячески делая вид, будто приготовила ужин сама, широкие рукава её блузки спадали к локтям, каждый раз стоило поднять руки. Женщина старательно раскладывала приборы и тарелки, то ставя, то меняя их положение, будто разгадывала ребус. Мистер Мартен, с присущей ему всепонимающей молчаливостью,
