Преподаватель - Марго Лурия
Младший брат явился последним и пришёл без жены, чему Джейн еле заметно улыбнулась, скрывая радость за восторженным приветствием, хоть и готовилась к её появлению. Зайдя в дом, и невозмутимо поприветствовав семью, Уилл элегантно поцеловал руку своей соратницы, чем вызвал фырканье, пожалуй, всех присутствующих.
Вопреки неловкостям и родителям, что всеми способами демонстрировали свою отстранённость, Джейн поддержала игривую вежливость и, улыбаясь широкой душой, завязала разговор с новым другом.
Они болтали и смеялись, обсуждая литературу, которую, как выяснилось, Уилл тоже любил, новости, кино, да и просто, ни о чём.
— Боже, это невероятно! — девушка разразилась хохотом, держась за живот.
— Да, это действительно очень забавно, но, думаю, ты и сама знаешь, как оно бывает. — Уилл глотнул вина, состроив кокетливую ухмылку, и подмигнул.
Расправившись с виски, Ник, для которого и предназначался этот вечер, не оценив веселья, ёрничал:
— Да уж. — его нога подрагивала под столом, а челюсть неизменно сжималась.
Периодически он отводил взгляд в сторону, скрывая ухмылку, а иногда, втягивая щеки и приподнимая подбородок, томно вздыхал. Старший мистер Мартен, будучи в режиме мебели, наблюдал не только за своим напитком. Взгляд сына обжёг его, и тот, привстав со стула, тихонько его окликнул:
— Сын, пойдём поговорим.
Поправляя рубашку, Ник нехотя последовал за отцом, что скрылся за стеклянной широкой дверью, ведущей в сад прямо из столовой.
Отзывчивая улыбка сошла с лица Джейн от внезапной перемены в комнате, и та озадаченно нахмурилась, гадая о причинах их скорого ухода.
— Отец любит поумничать временами, — пояснил Уилл — не обращай внимания.
— А кто не любит? — окинув миссис Мартен, девушка осеклась, та сидела, разглядывая кольца на руке, изредка потягивая из фужера, и витала где-то в мечтах.
— Пойдём пока, покажу комнату Ника? — мужчина протянул ей руку, с озорством в голосе увлекая в дивный мир — Уверен, ты не видела такого постыдного компромата.
Они ушли, оставив хозяйку дома в гордом одиночестве, предоставленную своим мыслям и соблазнам, на фоне которых даже бездушные маски выглядели более живыми.
Прохлада на улице ещё не успела остудить тело, но обдала мурашками. Небо из серого превратилось в тёмно-синее с фиолетовыми вкраплениями. Вся улица погрузилась в оглушающую тишину, отчего капли дождя, отстукивая от крыши, разносились грохотом словно огромные валуны. Мистер Мартен закурил, пристально оценивая сына, тот от сигареты отказался и, сцепив руки на груди, выжидающе замер.
— Когда-то наша семья была совсем другой. — отцовская хрипотца в голосе была особенна для слуха, а разговаривая редко, ему удавалось изъясняться ёмко — Удивляюсь, как этой глупой женщине удалось вас поссорить. И ведь до сих пор не отпускает, да? — он стряхнул пепел в урну и усмехнулся — Вот это талант, настоящий. Даже интересно, чем она так умело орудует, что превратила вас в дураков.
— Ты хотел поговорить о дважды несостоявшейся невестке, будто она того стоит? — недовольство Ника лилось через край, а чёрные глаза, будто забывшие сочувствие, смиряли ехидство отца.
— Зачем ты приехал, культивировать ненависть? — он говорил ровно без обвинений, но с неприкрытым осуждением — Упиваться обидой?
— Я приехал, потому что того хотела Джейн.
— Любопытно… — пальцы, крутящие сигарету, примкнули к губам, на пару секунд алая точка с характерным потрескиванием осветила темноту, погрузив мужчин в облако дыма — Всё никак пока не могу раскусить её.
— Тебе и не надо.
— Это правда, но пока ваши вкусы вызывают сомнения, так что… — швырнув искрящийся окурок в урну, он холодно посмотрел на сад, с кое-где ещё видневшимся снегом, и, растерев озябшие плечи, обратился к сыну — Будь внимателен, женщины, когда влюбляются, становятся взрослыми, расчётливыми, потому что будущее падает исключительно на их плечи, этого не отнять. А вот мужчины превращаются в глупцов, что готовы мир кинуть к ногам тех, кому он не нужен.
Игнорируя замёрзшие руки, Ник опешил, глядя отцу в спину, он спесиво упрекнул его уходящий силуэт одним взглядом. Но пронзившая ненависть отступила, когда сквозняк прогнал от окна лёгкую гардину, приоткрыв изрядно опустевшую столовую и мелькнувшее подозрение.
На втором этаже было просторно и тихо, благородное дерево дополняли коричневые кожаные кресла и шкафы во всю стену, заставленные отнюдь не дешёвыми книгами. Уилл завёл девушку в одну из комнат и, закрыв дверь, включил свет.
Стены глубокого тёмно-синего цвета под приятно мягкой лампой усмиряли любое волнение. У огромного окна в пол стояла кровать из яркого дерева, и Джейн представила, как приятно, наверное, было здесь просыпаться под шум дождя или пение птиц. У дальней стены возвышались массивные шкафы, а у ближайшей, по левую руку, стоял письменный стол и стеллажи со всякой мелочью: учебниками, фигурками и парой фотографий в рамке. На одном из фото девушка заметила парня, лет пятнадцати, так похожего на её возлюбленного, но им не являющимся. Это было фото Уилла, и то, вероятно, была его комната.
Обернувшись, она застыла в удивлении, но доброжелательно улыбнулась. Мужчина нервно поправил часы на руке и, не сводя дрожащих глаз, стал медленно приближаться.
— Что с тобой? — спросила девушка, попятившись назад.
Но тот, изменившись в лице, молчал, и когда Джейн, отдаляясь, упёрлась в стол так, что деваться было некуда, приблизился в упор, прижимая всем телом. Его свирепая грудь вздымалась, а от тела исходил жар. Опустившись, Уилл схватил девушку крепкими руками за бедра и посадил на стол, больно сжимая кожу.
— Стой, — тихо прошептала девушка, не сильно отталкивая сжатым кулаком — что ты делаешь?
— Я хочу тебя. — его дыхание опаляло, прижимая к себе, он рвался к шее, словно дикий зверь.
— Уилл, остановись. — не желая скандалов, Джейн медлила, пытаясь достучаться, её тело обмякло от страха, но голос не дрогнул — Я понимаю твою боль, но это тебе не поможет, одиночество не покинет от секса без разбора. — он слегка прикусил её шею, и девушка вздрогнула — К тому же, я не лучший вариант для этого. — Уилл отстранился, его глаза, казалось, потеряли всякую человечность и приобрели хищную неотрывность.
— Ты лучше любого лекарства. — с усмешкой пропел мужчина.
Зайдя в гостиную, Ник обнаружил мать и отца в безвольных ролях второго плана и напрягся.
— Где они? — прорычал он.
— Не знаю, — прошипел голос матери — наверх куда-то пошли.
Рывком преодолев лестницу, профессор приблизился к двери, из-под которой виднелся свет и, услышав: “Ты лучше любого лекарства” — резко открыл её.
На мгновение тело преподавателя стало
