Семья для чемпиона - Алекс Коваль
Так вот, открыв один глаз, я первым делом залезаю в нашу с Яром переписку.
Закутываюсь в одеяло по самые уши и сползаю с кровати. Оборачиваюсь к окну, губы разъезжаются в улыбке. Вау! Красота какая! Медленно волочу ноги, почти впечатываясь носом в стекло. В горле встает ком. Знаете, это забытое ощущение далеко из детства, когда мама будит в школу, ты встаешь и первым делом бежишь к окну, чтобы проверить, выпал ли снег? А он… выпал. Белоснежный и пушистый, мелкой крошкой застелил газоны и тротуары. И да, тебе уже не десять и такое резкое выпадение осадков сулит в твоей взрослой жизни коллапс на дороге и километровые пробки, но сердечко все равно прихватывает чистый детский восторг.
Я долго стою и наблюдаю, как красиво кружатся снежинки в подернутом дымкой воздухе. Как искрится на солнце снежный покров на крыше соседней двадцатиэтажки. Очень долго. Как зачарованная. А потом вспоминаю, что не ответила Яру, и, вернувшись за телефоном, набираю:
Я закатываю глаза. Детский сад! И ведь скинет же. Без толку с ним тягаться. Щедрость Ярослава просто не имеет предела. Мне бы радоваться. Любая женщина бы визжала от восторга. Но я так не могу. Чувствую себя приживалкой. Фу.
Я успеваю скинуть Ярославу только гневно хмурящийся красный смайлик, когда прилетает новое сообщение:
Еще и что-нибудь развратное ему подавай…
Бессовестное воображение тут же подкидывает вариант развратного белья для мужчины. А беспощадный поисковик выдает один вариант краше другого. Тут тебе и хобот слона, и смокинг на член, и чего только нет! В итоге, ухохотавшись до слез, я пишу:
Прикусываю губу, пряча улыбку.
В ответ мне прилетает лаконичное красное сердечко. Да уж, эту особенность своего фиктивного мужа я уже выучила как дважды два. Любит Ярослав, чтобы последнее слово непременно оставалось за ним. Всегда и везде.
Глава 27
Аврелия
– Ты светишься ярче, чем светодиодная лампа, сестренка.
– Ты преувеличиваешь, Мартышка.
– Я преувеличиваю? Ты в зеркало давно смотрелась?
Я строю гримасу и, как в детстве, показываю младшенькой язык. Может быть, и да! Я и сама чувствую себя такой окрыленной, что впору взлететь. Но ни под какими пытками в этом не признаюсь. Тем более Мартышке! Она потом заклюет меня своим «я же говорила».
– Если бы я не знала, что ваши с Ремизовым отношения фиктивные, то решила бы, что у тебя появился мужик. Горячий, страстный, выносливый мужик!
– Тш-ш! Ну ты еще всему ТРЦ расскажи об этом. И, кстати, то, что я пустила тебя в нашу с Димкой квартиру пожить, не значит, что я тебя простила. Я все еще на тебя злюсь!
– За что это? – включает дурочку сестренка.
– За то, что много болтаешь и раскидываешься моим адресом направо и налево.
Да, Ремизов после долгих и мучительных пыток рассказал мне, где раздобыл адрес и кто меня сдал. Сказать, что я была удивлена, когда узнала, что это Мартышка, ничего не сказать. Это же насколько глубоко ему пришлось копнуть! А когда я спросила мужчину, почему он просто не узнал у тренеров Димки, ведь у них имеется вся информация о родителях, Ярослав мило почесал нос и растерянно пробурчал: «Вот я баран». Это было очень смешно.
– Заметь, и это оказалось к лучшему. Скажешь, нет? Для тебя же старалась.
Я закатываю глаза.
– Проехали.
– То есть спасибо не будет?
– Не дождешься.
– Вот всегда ты так, – дуется Марта.
Мы бредем вдоль вешалок с подростковыми пуховиками. Димка ускакал далеко вперед, перемерив уже с десяток. А мне все не нравится. То цвет не тот, то модель не та, то крой ужасный. Хотя мы и зашли в далеко не самый дешевый магазин верхней одежды.
– Как там твои курсы моделирования, кстати, Мартышка?
– Интересненько, живенько, свежо. Но вряд ли все это пригодится в нашем задрюпинске.
– Пожалела, что приехала?
– Нет, ни капельки. Посмотрела Москву. Познакомилась с классными мастерами. В бар позавчера ходили. В караоке с девочками поорали. Завтра договорились сходить в театр на премьеру какого-то там крутого спектакля с Куценко. Развеялась, в общем. Хоть так…
– На личном все так же мрак? – сочувственно морщу нос.
– Даже не спрашивай. Пишет один. Но бесперспективняк полный. Плавали, знаем.
В отличие от меня, Мартышка терпеть не может одиночество. Человек-праздник. Женщина-фейерверк. Ей нужно постоянно быть в движении. В жизни. В потоке. И желательно в отношениях, чтобы куда-то сбрасывать свою неуемную энергию, которая из нее хлещет через край! Вот только с мужиками у Марты не клеится. Один козел, второй баран, третий собака сутулая, а последний вообще свинья. Ну это она так говорит. И я склонна ей верить. В нашем маленьком городишке хороших парней еще щенками разбирают. Где была Мартышка, когда отборных самцов раздавали, непонятно. Продрыхла, наверное. Она у нас в семье Фоминых знатная засоня!
– Ма-а-ам, – слышу за спиной.
Оборачиваюсь. Димка в десяти метрах от меня, машет плечиком с фирменной темно-синей паркой, подозрительно сильно похожей на ту, что сейчас носит Ярослав.
– Хочу такую же, как у Яра. Можно?
– Может, что-то поярче? Белая? Желтая? Или вот! Смотри крутая какая, песочного цвета.
– Синяя, ма. Я пошел.
– Куда?
– В примерочную.
– И зачем тогда спрашивал, можно или нет?
Димка пожимает плечами, улыбаясь:
– Типа из вежливости.
Жук!
Я провожаю фигуру ребенка взглядом. Задумчиво кошусь на сестренку:
– Знаешь, у Яра есть друзья-спортсмены. Много друзей. Наверняка кто-нибудь из них свободен. Хочешь, я у него спрошу? Пригласим вас на ужин. Познакомим.
– Я и солдафоны с клюшками? – заламывает бровь Марта. – Не мой типаж.
– Значит, Яр, по-твоему, тоже солдафон с клюшкой? – щурюсь. – А адрес мой ему дала!
– Ой, вот не начинай! Твой Ремизов – редкое исключение из правила.
– А у тебя прямо так много знакомых хоккеистов!
– Хоккеистов нет. Спортсменов – да. Все они одинаковые. Тупые и прямые, как шпала!
Про тупость – сомнительно. Яр вот умный мужчина. А прямолинейность… да, наблюдается такое. Может, потому, что с их ритмом жизни им просто некогда тормозить и изворачиваться? Да – да. Нет – нет. Никаких полутонов. Стоит только вспомнить, как он, стоя на парковке у ювелирки,
