Укрощение рыжего чудовища - Дарья Волкова
– Коля! – У Вари все же прорезался голос. – Прекрати!
– Прекратил, – Ник слегка встряхнул рукой, подул на костяшки. – Чуть кисть не выбил – здоровенный лось какой. Давненько я не разминался. Не думал, что завалю с одного удара. Эй, говорливый, добавки хочешь?
Суки подлые – эти «вольники» с их подсечками! Сейчас рыжий огребёт! И он, Тихон, не посмотрит, что это Варькин брат! Никому не позволит бить себя безнаказанно. Особенно на глазах у любимой женщины. Сейчас встанет. И выдаст ответку. Сейчас встанет. Не получается… Упал неудачно. Попытался при падении сгруппироваться – и на больное плечо как раз. Ничего, всё равно бить будет справа. Только бы встать. Что-то тяжело вставать. Дышать трудно: будто воздух весь куда-то делся. И руки ватные. И стало вдруг почему-то темнеть вокруг. И звон – колокольный. Откуда здесь колокола? Надо встать. Обязательно надо встать. Надо вста…
Мир погас резко, как изображение в телевизоре.
– Вставай давай. – Высокий рыжеволосый мужчина стоял, уперев руки в пояс. – Вставай. И попробуй дать сдачи, ты мужик или кто?
Мужчина на припорошённом снегом льду попытался встать. Приподнялся на локте. Кажется, попробовал что-то сказать. И тяжело рухнул в снег.
– Вставай, сволочь, – уже не так уверенно повторил Ник. – Поднимайся. Сейчас добавка будет.
В ответ только молчание.
– Коля… – прошептала Варя. – Ты что наделал?
– Я его просто ударил! Чуть-чуть. Как хрустальный, блин. Да он притворяется, смотри, даже крови нет!
Варя рухнула на колени рядом с Тихоном. Веко – вверх. Запястье – пульс. О господи. Шея – сонная артерия… Она подняла взгляд на брата. Непослушными губами выдохнула:
– Коля… Коленька…
Ник еще какое-то время молча недоверчиво хмурится. Потом делает шаг, другой. И опускается на колени в снег – с другой стороны от Тихона. Трогает его в том же порядке – веко, запястье, шея. Недоверчиво переводит взгляд на сестру.
– Твою мать…
В этот момент два потомственных хирурга Варвара и Николай Самойловы проявили совсем не свойственный им непрофессионализм. Они позволили себе потерять несколько драгоценных секунд, когда потрясённо смотрели друг на друга. Когда же они перевели взгляды на человека, лежащего между ними, то его лицо сравнялось с цветом окружающего снега.
И тут брат и сестра вскочили на ноги. В них с безошибочной точностью включился механизм, вбитый генами и годами учёбы и работы. Но песочные часы уже перевернулись. Начался обратный отсчёт. Счёт крупинкам песка, которые одна за другой неумолимо сыпались вниз. Обратный отсчёт начался для всех троих. Но для того, кто лежал на снегу, он начался иначе. Любая из этих песчинок-секунд могла стать последней в его жизни.
Действие одиннадцатое
В котором сначала много и быстро – событий. А потом много и долго – разговоров. А еще на сцене появляется человек, который решает всё. Такое у него амплуа.
Из авторской суфлёрской будки показывается еще более, чем в прошлый раз, лохматая голова. И, поправляя пенсне, скучно произносит: «А кто зажилил в гардеробе бинокль взять? Это вы зря».
Варя и Николай одновременно посмотрели на серо-синее здание хирургического корпуса. Отделение травматологии близко, пару минут пешком. В отделении лучший хирург-травматолог города. Их отец. Спасение близко, но до него невозможно дойти.
Хлопнула дверь, и на лестнице травмпункта показалась Волгина.
– Каталку! Быстро! – Варин крик был на пределе голосовых связок.
Медсестра среагировала быстро: тут же повернулась и бегом – и это при ее-то комплекции!
Дальше всё понеслось как в режиме перемотки. Каталку подкатили к Тихону. Втроём с трудом, но погрузили бесчувственное тело. Волгина придержала дверь. Коридоры, лифт, переходы, затянутые инеем окна. Всё, не только зрение – туннельное. Бегом по переходу мимо белых окон. И лицо у Тихона белое. И белые двери. Коля орёт: «Звони отцу!» У Ника заняты руки – именно он катит коляску. Варя второпях чуть не уронила телефон. Господи, сделай так, чтобы отец был еще на работе.
Отец ответил мгновенно. Да, он на работе. Включается в процесс в тот же момент. Задаёт вопросы. Варя перечисляет симптомы. Короткое: «Иду» и отбой. Снова лифт. Неспешно. Песчинка за песчинкой.
И вот двери, где ждёт спасение. Приёмное отделение хирургического корпуса. Отец и дежурная бригада на месте.
– Ну, что тут у нас за дурдом и паника? – Самойлов-старший быстро подходит к каталке. Шея. Веко. Хмурится. Кивает дежурным врачам: – Исключаем инфаркт и инсульт.
Каталка исчезает в дверях, на которых написано «ЭКГ. МРТ». Брат и сестра Самойловы провожают ее взглядом.
– И как это понимать?
Из состояния накатившего после адреналиновой гонки отупения их выводит сердитый голос отца.
– У меня дежурство кончилось! Какого хрена вы его сюда припёрли?!
– При угрозе жизни человек доставляется в ближайшую больницу! – огрызнулся Ник.
– Ай, какой умник! Где вы его взяли?
– Он упал у дверей травмпункта.
– Упал?
– Я его ударил. Один раз.
– А за…
– Глеб Николаевич! – из кабинета выглянул врач, и Самойлов-старший, замолчав на полуслове, быстро направился к пациенту.
Варя и Ник остались вдвоём в компании дурных предчувствий, чутко прислушиваясь к малейшему звуку из-за двери, за которой скрылся отец. Через несколько минут отец вышел из кабинета и на ходу приказал:
– И сосудистых вызовите!
Следом выехала каталка, человек на ней был уже укрыт простыней. Каталку вывезли головой вперёд – на это и Варя, и Ник сразу обратили внимание.
– Пап! – Они бросились вслед за отцом и каталкой, которая быстро катилась к лифту. – Папа, ну что там?
– Жопа, – лаконично ответил Глеб Николаевич, проходя за каталкой в лифт. – Брысь отсюда!
Отпрыски проявили строптивость и шагнули следом. Двери лязгнули и кабина медленно тронулась.
– И откуда вы только взялись на мою голову! – рявкнул отец, уже не обращая внимания на санитаров. – Я сегодня старший по всей хирургии! У меня проверка министерская на носу! В отделении показатели хорошие по летальности. И тут вы! С этим телом в предкаматозном состоянии!
– Па-а… – жалобно спросила Варя: – Кто оперировать будет?
– Не папкай! Кто-кто… Можно подумать, что тяжёлые кому-то нужны. Кому же еще… Папа ваш и будет оперировать. И если этот тип попробует сдохнуть у меня на операционном столе… Если испортит мне перед проверкой показатели летальности по отделению… Я не знаю, что я с ним сделаю! И с вами заодно!
Снова лязгнули двери лифта. Снова на каталке вывезли головой вперёд. Только тут Варя и Ник обратили внимание, что всю дорогу отец держал руку на шее больного. А тут от шеи
