Кэтрин Харви - Бабочка
Он встревоженно посмотрел на нее. Такого ему еще никто не говорил.
— А что с моей внешностью?
— Ты только что сам об этом говорил.
Он нахмурился. Да, он сказал это, потому что набивался на комплимент, а не на оскорбление. Беверли явно никто не учил такту. Он посмотрел на нее. Лицо Беверли всегда было таким открытым, она никогда не играла в скромность и застенчивость, никогда не улыбалась. Она очень серьезно относилась к жизни, и если ее спрашивали, отвечала абсолютно честно.
Это означало, что она действительно думает, что ему нужно изменить внешность.
Она вышла из-за стойки и села рядом с ним.
— Тебе уже говорили много раз, что ты не мужественный. Нужно создать стиль Роя Мэдисона.
Он заинтересовался. Никто до сих пор — ни его мать, ни сестры, ни соседи по комнате, ни случайные знакомые — не предлагали ему подобного. Может быть, это то, что нужно.
— Да, но что такое Рой Мэдисон? — повторил он вслед за Беверли, рассматривая свое отражение в зеркале.
Беверли изучала его.
— Я не знаю, Рой. Ты учился в колледже?
— Нет.
— Ты похож на студента.
— Что в этом такого?
— У тебя слишком прилизанный вид.
— Прилизанный?
— Да, и если это наносное, ты производишь впечатление скользкого человека. — Она слегка нахмурилась. — Человека, которому есть, что скрывать.
— Скрывать? — Он занервничал. — Мне?
— Не носи такую прическу.
Рой машинально поднес руку к волосам:
— Слушай, мне она стоит больших трудов.
— Знаю, и это заметно. Прическа неестественная, Рой. Это неприлично.
Он покосился на свое отражение. Как прическа может быть неприличной.
— Что ты предлагаешь?
— Будь естественным, самим собой. Ты не похож на всех этих мальчиков. У тебя есть свой стиль. Ты не должен примерять на себя чужие замашки.
— Но этот стиль сейчас в ходу! Современным девушкам он кажется сексуальным.
— Есть разные виды сексуальности, Рой, — сказала она мягко. — Некоторым мужчинам не идет такая прическа. Они выглядят неестественно.
Он рассмеялся.
— Откуда вдруг такие познания относительно мужчин? — Согласно молве, Беверли еще ни разу не ходила на свидание.
— Не надо смазывать волосы, — продолжила она.
— Если я не буду этого делать, волосы будут торчать в разные стороны!
Беверли продолжала рассматривать его. Что ж, он сам завел разговор. Если не хотел получить ответ, не надо было спрашивать. Сочный голос Марти Роббинс заполнил все кафе, неизбежно воскрешая в памяти Техас и все, что с ним связано.
— Откуда ты, Рой?
Он не ожидал вопроса. Беверли Хайленд никогда не интересовалась личной жизнью других. — Из Южной Дакоты.
— Будь естественным. Будь самим собой. Не старайся казаться искушенным, потому что ты не такой.
— Ну и как мне это сделать?
— Ты ничего не делай. Оставь свои волосы как есть. Ветер тебе их уложит. Вымой их детским шампунем и высуши полотенцем. Немножко отрасти над ушами, это смягчит линии лица.
Потом Беверли посмотрела на часы и встала.
— Мне нужно забежать домой на несколько минут, Рой. Скажи, пожалуйста Луи, чтобы проследил здесь за порядком.
Она сняла фартук, надела свитер. Рой еще раз проверил свое отражение в блестящей поверхности музыкального автомата. Детский шампунь!
На те деньги, что Эдди платил ей сейчас, Беверли могла позволить себе иметь машину. Но она не хотела тратить деньги на нее и ездила на автобусе. И хотя она уже давно выехала из меблированных комнат сестры Эдди — там было слишком шумно, — Беверли не стала снимать дорогую квартиру. Она выбрала скромное маленькое здание неподалеку от Голливудского бульвара. Дорога от дома до работы занимала двадцать минут на автобусе. У Беверли было более разумное применение деньгам. Каждую неделю она откладывала деньги на счет. Она выделяла себе минимальное содержание, покупала одежду на распродаже и ела бесплатно на работе. Накопления медленно росли. Беверли терпеливо ждала: когда-нибудь она станет богатой. Тогда она найдет Дэнни Маккея.
Она приехала домой в тот момент, когда ее соседка Энн Хастингз вынимала почту из ящика.
— Привет! — воскликнула жизнерадостная Энн. — Целая тонна рождественских открыток. Больше половины — от друзей моей матери. Зачем она раздает мой адрес направо и налево?
Беверли улыбнулась и стала подниматься по ступенькам.
Энн заметила, что Беверли редко заглядывала в свой почтовый ящик. Как будто знала, что ничего там не увидит.
— Давненько тебя не было видно, — проговорила Энн, следуя за ней по ступенькам и прижимая к груди многочисленные конверты.
— Много дел в кафе. А Эдди в Ковине, выбирает место для нового магазина.
Беверли отпирала дверь, а Энн стояла рядом, прислонившись к стене.
— Знаешь, я рассказала отцу историю с гамбургерами Эдди. Он говорит, что вы могли бы продать рецепт и выручить кругленькую сумму.
— Эдди получал предложение продать свой рецепт. Но он не хочет этого делать.
Никто, кроме Беверли и Эдди, не знал, что на самом деле это был ее рецепт. Когда поступили предложения продать рецепт с целью его опубликования, Эдди посоветовался с Беверли. Она тогда ответила:
— Твои гамбургеры особенные. Если рецепт будет доступен каждому, люди прекратят приходить к тебе. — Он послушался и отклонил предложение.
— Да, — сказала Энн, не предпринимая никаких попыток уйти, когда Беверли зашла в квартиру. — Я пробовала королевские гамбургеры. Классная вещь.
Беверли не захлопнула дверь перед носом девушки. Она знала, что Энн Хастингз одинока. При малейшей возможности она обращалась к соседям и завязывала разговор. Беверли была свидетелем того, как ее довольно грубо выпроваживали.
Поэтому она спросила:
— Хочешь чаю со льдом?
Энн с радостью ухватилась за предложение.
Это была однокомнатная квартира с диваном-кроватью и закутком для кухни. Беверли нравилось, что квартира выходила окнами на Голливуд Хиллз, и в ней всегда было солнце. Она украсила ее лишь занавесками и подушками, купленными в недорогом магазине. Беверли жила ради будущего и с готовностью жертвовала многим в настоящем. Ради будущего она подчинялась строгой самодисциплине. Она поправилась за первые два года работы у Эдди. Теперь же избавилась от лишних килограммов и держала себя в форме. Она питалась очень скромно, только для того, чтобы не быть голодной, не позволяла себе дорогих удовольствий, не курила, не пила спиртного и не ходила в кино. Дисциплина и тяжелый труд — вокруг этих двух понятий вращалась жизнь Беверли Хайленд. Они должны были привести Беверли к дню, когда она вновь встретится с Дэнни.
Она проявляла слабость лишь в двух вещах. Во-первых, волосы. Их нужно было подкрашивать каждую неделю, чтобы платиновый цвет выглядел естественно. Такие волосы помогали ей похоронить Рэчел Дуайер полностью и навсегда. Вторым исключением были книги, на которые Беверли тратила деньги. В основном она читала теперь книги, которые могли подсказать ей, как двигаться вперед и достичь успеха. В данный момент она прорабатывала книгу Конрада Хилтона.
— Как ты оказалась дома в такое время? — спросила Беверли из жалости. Вообще с Энн Хастингз было все нормально. Она лишь чересчур рьяно хотела со всеми подружиться. Энн было двадцать два года, она страдала небольшим избытком веса и отсутствием обаяния, стараясь компенсировать это дружелюбием. Многие, однако, считали ее навязчивой. Но Беверли помнила, что такое чувствовать себя изгоем.
— Сегодня утром я уволилась с работы.
Беверли подняла на нее глаза.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже. Папа меня убьет. А мать все будет повторять, что она же предупреждала.
Беверли знала историю Энн; собственно, любой, кто попадался ей на пути, знал историю Энн. Она была единственным, избалованным и слишком опекаемым ребенком. Она получила диплом в области гуманитарных наук и недавно устроилась на место оформителя витрин в универмаге на Бродвее. Это было приличное место, но сложность заключалась в том, что Энн жаждала свободы творчества.
— Я предложила потрясающую идею, — с энтузиазмом сообщила она, — представьте себе: Рождество в кино.
— Мне нравится.
— Каждая витрина представляла бы собой сцену из известного фильма. Я бы могла достать костюмы, у меня есть связи.
Беверли знала, что у Энн Хастингз связи везде.
— Но начальник сказал нет. В этом году только Санта Клаус и эльфы. Я вышла из себя и позволила себе сказать лишнее. Я разозлилась, Беверли. Ненавижу, когда меня ограничивают, ты же знаешь.
— Что ты собираешься делать?
Она мрачно размешивала сахар в чашке.
— Не знаю. Люди с гуманитарным образованием не особенно завалены предложениями работы. Мать хочет, чтобы я переехала к ним и продолжила учебу. Но я не могу с ними жить, Беверли! Мне нечем дышать в их доме!
