Его наглый друг (СИ) - Оливия Лоран
Злость на чертову идиотку, что толкнула ее в воду снова клубится внутри и стремительно разрастается по груди. Благо тогда было не до нее, ибо не знаю, какие последствия ожидали бы Юлю. Язык мой враг, как любит припоминать мне мать всякий раз после очередного семейного скандала.
Лишь подбежавший Славик с подружкой Алины имели возможность со мной пообщаться. И хорошо, что так. Не особо вежливую просьбу услышали, и всех как ветром сдуло.
— Будем дальше спать? — откидывая раздражающие мысли, переключаюсь на Алину в моих руках. — Можем пойти на кухню или в гостиную, хочешь?
Она машет головой и выбирает первый вариант. Утыкается носом мне в шею, глубоко вдыхая и прислоняясь губами к коже. А затем, словно одумавшись, напрягается, прячет лицо и пытается отстраниться.
— Ложись тогда, — усмехаюсь, когда понимаю, что ко мне вернулась прежняя Алина. Смущенная и в то же время диковатая.
— Я в твоей футболке… — заключает растерянно.
40
— Давай докажу?
Макс
— Переодел тебя вчера, не помнишь?
Ухмыляюсь, замечая смятение на лице Алины. Успеваю отметить, как быстро порозовели ее щеки, пока не опускает голову, пытаясь скрыть волнение в глазах.
— Вспоминаю… — шепчет гораздо тише. — А ты, — бросает на меня быстрый взгляд и запинается, — голый…
Так и не дождавшись, когда опустится на кровать, ложусь сам и в приглашающем жесте откидываю для нее одеяло.
— Как-то было не до переодеваний, — накрываю ее, когда ложится рядом. — Зато ты в футболке. Уже хорошо, правда? — притягиваю к себе ближе, отмечая, как напряжена ее спина, да и все ее тело. — Расслабляйся, спим же.
Алина молчит, но постепенно успокаивается и расслабляется в моих руках. А мгновением позже неожиданно припечатывает:
— Надеюсь, это платье не пострадает… — ворчит с некой обидой в голосе. — Оно мне нравится.
Черт…
Испытываю гребаный стыд за нагло присвоенную вещь, что занимает особое место в моем шкафу. К слову, ее черное платье в абсолютной целости, что удивительно, если вспомнить, с какой одержимостью я его срывал. Еще и хранит ее запах…
Но, конечно же, она об этом не узнает.
Плюс один в копилку безрассудных действий, подтверждающих мое помешательство. Или безумство…
— Купим новое, — бросаю с показной беспечностью. — Хоть завтра.
А это еще одна причина бессовестной кражи.
— Как у тебя все просто… Не нужно мне новое. Я бы свое могла зашить. Ты даже не спросил…
— Ну хочешь, забери мою футболку? — предлагаю выгодный обмен и жду реакции.
Алина снова фыркает и отстраняется, плотнее кутаясь в одеяло, что служит еще и барьером между нами. Старательно делает вид, будто засыпает. Вот только неровное дыхание выдает ее волнение. А когда, стягивая покрывало, целую оголившееся плечо, она вздрагивает и мелко дрожит.
— Может… хотя бы оденешься?
Я бы предпочел, чтобы наоборот — разделась она.
Стиснув зубы, запихиваю подальше озабоченное мудачье, что беснуется от нехватки секса. Такой детокс я не устраивал себе даже в школьные годы, когда и выбор то был невелик. А тут, при наличии разнообразия, словно аппетит пропал. Особое блюдо мне подавай. Рыбку хочу.
И все же понимаю, что момент не подходящий.
— Без проблем, — соглашаюсь я и выполняю ее просьбу.
Натянув боксеры в гардеробной, возвращаюсь в кровать и снова пробираюсь к ней под одеяло. Уже вплотную прижимаю спиной к груди, что оказывается слишком самонадеянно…
От соприкосновения тел пробивает синхронно. Ощущения не только поверхностные, но и по внутрянке шарахает. В грудине печет, нервные окончания обдает жаром. Кажется, что накаляется даже воздух.
С трудом перевожу дыхание и, сжав челюсти, все же отодвигаюсь на безопасное расстояние. Довольно долго приходится ждать, пока не стихает жар в теле и не восстанавливается состояние до отметки «терпимо».
Но когда понимаю, что Алина засыпает, невольно задумываюсь о своих мазохистких наклонностях, прижимаясь к ней снова. К слову, в таком положении удается заснуть лишь под утро.
Проснувшись, первым делом осознаю, что Алина сбежала. Это, конечно, было вполне ожидаемо, но все равно испытываю некое разочарование. Но после того, как принимаю душ, переодеваюсь и спускаюсь вниз, застываю в изумлении.
Ночная Русалка стоит за плитой и что-то трясет на сковороде, напевая под нос какую-то мелодию.
Приклеиваюсь взглядом к заднице, что еле заметно трясется в такт ее движениям, и ощущаю, как у меня растет не только настроение.
Не глюк же? Алина в моем доме. На моей кухне. В моей компании. Добровольно. Все верно. Жаль только мою футболку сменила на свое вчерашнее платье. Но вид один хрен потрясный.
О своем присутствии заявляю не сразу. Крадусь со спины и сгребаю в объятия задержавшуюся гостью. Не удержавшись, присасываюсь к оголившемуся плечику и кайфую от сладости ее кожи. Довольно скалюсь, любуясь потемневшим отпечатком на нежном теле.
— Макс… — не особо уверенно.
— Я, — с конкретной решительностью.
— Ты мне мешаешь…
— Могу помочь.
Целую тонкую шею, прокладывая путь к ключицам. Оглаживая узкую талию, спускаюсь по бедрам и ныряю под платье. С каким-то неверием отмечаю, что под пальцами отсутствует белье. Хрена се открытие!
— Тогда убери свои руки, — торгуется неумело.
Оке-е-ей. С трудом, но переживу. Про остальное то речи не было.
Выпускаю ее ноги из захвата и цепляюсь пальцами в столешницу. Зализываю плечи и шею, прислоняясь сзади. Пока собираю мурашки по пылающей коже, сам разгораюсь мгновенно.
По ее учащенному дыханию, понимаю, что завелась не меньше моего. Однако все равно протестует.
— Макс!
Несчастная сковородка с грохотом приземляется на плиту. Со звоном в ушах я даже отрываюсь, чтобы проверить масштаб проблемы.
— Отойди и сядь за стол! — возмущается Алина и подрагивающими пальцами снова хватается за лопатку.
Мне нравится как она реагирует. Как отзывается ее тело. Не понимаю только, зачем сдерживается? Сама же мучается от желания.
— Не рычи, Русалка, — прикусываю кожу на плече и отстраняюсь. Словно послушная псина выполняю ее просьбу и бреду к барному стулу. — Лучше продолжай петь. Что ты там нашептывала?
Мой вопрос игнорирует и молча заканчивает с готовкой. Предполагаю, что просто упрямится, учитывая то, что для народа в зале ресторана петь не стесняется.
Не отрывая от нее взгляда, поднимаюсь, чтобы приготовить нам кофе. По задумчивому лицу и нервным покусыванием нижней губы понимаю, что хочет что-то сказать, но не решается.
Алина подходит к барной стойке, раскладывает по тарелкам оладьи и садится напротив. И когда судорожно выдыхает и поднимает глаза, готовлюсь услышать, как мне
