Семьсот километров любви - Екатерина Дибривская
Кажется, если она вдруг исчезнет, я и сам перестану существовать. А, если вдруг не перестану, то больше никогда, никогда не стану прежним. Останется лишь оболочка. Кожа, кости, мясо. Но меня в этой оболочке больше не будет.
– О чём задумался? – Арина нависает над моим лицом и улыбается.
– Все мои мысли только о тебе.
– Тогда я повелеваю тебе подумать об этом в другой раз, – задорно смеётся девушка. – Нам обоим завтра нужно работать, давай спать.
Легко сказать, но как же сложно исполнить! Словно я робот с возможностью переключить программу. Но Арина Сергеевна обладает волшебной способностью, не иначе. Устраивается поудобнее, запускает пальцы в мои волосы и гладит-гладит-гладит. Я улыбаюсь, смотря ей в глаза. Думаю, разве со взрослым мужчиной работают такие фокусы? Она только хмыкает, а в следующее мгновение я распахиваю глаза от того, что она касается прохладными пальцами моей твёрдости.
– Уже утро, соня, – говорит хриплым голосом. – И я точно знаю, как тебя взбодрить.
Арина медленно опускается ниже, сжимая покрепче член у самого основания. Как в замедленной съёмке наблюдаю за этой греховной картиной: острый язычок играючи проходится по кругу, пробуя на вкус распирающую головку. Её соски цепляют крепкие бёдра. Несмотря на грубую кожу, покрытую жёсткими волосками, я чувствителен именно к этим мазкам острых вершин.
Губы, которые мне так сильно нравится целовать, растягиваются в идеально-круглую букву «О», когда она вбирает в рот мою возбуждённую плоть. Её движения неуверенные и неумелые, тем ценнее для меня. Я восхищён. Порабощён. Завис где-то за пределами галактики.
Арина ведёт языком по длине, неглубоко, ровно столько, сколько способна сейчас принять. Невероятно. Ещё никогда прежде я не испытывал ничего более возбуждающего.
Она старается. А я еле сдерживаюсь, на самом деле, в попытке удержать свалившуюся радость.
Не то что бы я принципиально не мог обходиться без минета, нет. Дело ведь не в способе. А в том, что это делает именно моя Арина. Именно проявляя инициативу. Это много для меня значит. Примерно, как согласие на переезд.
Она почти доводит меня до греха, я почти позволяю себе спустить семя в её роскошный бархатистый жаркий рот. Почти, потому что она начинает всё чаще отрываться, сглатывая слюну и переводя дыхание.
– Устала? – спрашиваю, поднимаясь на локтях. – Иди ко мне.
Она не строит из себя порнозвезду, ползёт на коленях, и я притягиваю её ближе, укладывая на спину и нависая над ней.
Я внимательно разглядываю её лицо. Опускаюсь и медленно целую, постепенно углубляя поцелуй. И столь же медленно вхожу в неё. Она расслабляется. И чего вдруг распереживалась? Всё же идеально!
– Прости, что так получилось, – шепчет она, – у меня слишком мало опыта...
– Не говори глупостей, моя хорошая, мне всё очень понравилось. Мне нравится всё, что ты делаешь. Ты вся. Целиком и полностью. В любом виде. В любом состоянии. Я люблю тебя, Арин. Ты – моя. Навсегда.
Каждое моё слово сопровождается мощным толчком, приближающим нас к краю пропасти, куда мы ныряем, крепко держась за руки и глядя друг другу в глаза.
37. Москва
На мои плечи ложится мягкий плед, и я улыбаюсь. Игорь садится рядом и обнимает меня, прижимая к себе и плотнее закутывая меня в ещё тёплую ткань.
В тихой заводи между зарослей высокого камыша стоят лодки, покачиваясь на ветру. А немного дальше, по большой воде, проходит четырёхпалубный теплоход.
Солнце только встало, разливаясь мягким золотистым светом вокруг. В березняке, чуть правее от нас, заливаются пением соловьи. Природа словно сошла с ума. Вторая неделя октября, а погода тёплая, совсем не осенняя. Только жёлтые и красные листья на деревьях напоминают о том, что всё идёт к завершению. Природа увядает и готовится ко сну.
– Ты чего так рано встала? – спрашивает у меня мужчина.
Я чувствую его внимательный взгляд, изучающий мой профиль. Знаю, что он хочет услышать, но у меня нет для него новостей. Ни таких, каких он ожидает, ни таких, которыми я готова делиться.
– У меня болела голова, и я вышла прогуляться. А здесь так красиво, Игорь! Невероятно. Я, пожалуй, ещё никогда не бывала в таких местах. И не видела таких восхитительных восходов. Спасибо, Игорь.
Помимо моей воли слёзы начинают катиться по лицу. Мужчина лишь вздыхает.
– Ты стала такой чувствительной, Арина Сергеевна, – говорит он с намёком.
Сжимает меня чуть сильнее, целует макушку.
– Может, нам стоит заехать в аптеку? Просто на всякий случай?
Он легко отрывает меня от скамейки и сажает на себя. Я обвиваю его шею руками, льну к губам в поисках утешения. И он даёт мне то, в чём я отчаянно нуждаюсь.
Мы сидим некоторое время, молчаливо наблюдая за размеренным течением Волги.
– Значит, заедем, – решает он.
Я не хочу его разубеждать. Зачем? С меня не убудет, если я дам ему немного успокоения.
В этой поездке с детьми Игорю и так непросто. Мы целыми днями катаемся по городам и весям, а потом возвращаемся на турбазу, в милый домик с настоящей русской печью. В котором нам приходится сдерживать темпераменты, быть очень тихими и осторожными в своих проявлениях чувств.
Но это маленькое путешествие сближает не только нас, но и детей. Сегодня мы семья. Больше, чем когда-либо.
На следующее утро я произвожу необходимые манипуляции и выжидаю положенное время. Непроизвольно задерживаю дыхание, заглядывая в окошко.
И даже несмотря на то, что я знала заранее, что в нём увижу, испытываю странное щемящее чувство разочарования. Хотя должна вздохнуть с облегчением.
Я пробираюсь обратно в постель, крепко сжимая в ладони пластик. Забираюсь под одеяло, прижимаюсь холодными ногами к горячим ногам Игоря и закрываю глаза.
Я знаю, что он не спит. Не хочу говорить. Сейчас я просто хочу молча полежать рядом с ним. Моя душа разрывается на сотни
