Семьсот километров любви - Екатерина Дибривская
Игорь медленно поворачивается, устраивая меня на своей груди. Чувствую его прожигающий взгляд, но не открываю глаза. С самого детства я прячусь от этого мира именно таким способом: если я не вижу, значит, и меня не видно.
– Давай, – мужчина касается зажатого в кулаке пластика. – Ну что ты как маленькая?
В его голосе столько нежности, что я уступаю. Расслабляю одеревеневшие пальцы и позволяю ему забрать ставший ненужным мусор.
– Я думал... – резко выдыхает он.
– Нет, Игорь.
– Ну ничего страшного, первый месяц выдался не плодотворным, – он невесело смеётся.
А я представляю, что он будет ждать положительного результата каждый раз, столько, сколько продлятся наши отношения, будет заражать меня своей навязчивой идеей.
– Ты слишком много думаешь об этом. Нужно расслабиться и прекратить так сильно загоняться. Игорь, мы провели вместе от силы месяц...
– Какая разница? Или ты считаешь меня настолько безответственным, что думаешь, я способен бросить своего ребёнка? Так ты сходи в соседнюю комнату и проверь.
– Я не это имею в виду. Я имею в виду, что мне бы не хотелось торопиться.
– Арин, мне вот-вот стукнет тридцать девять. Тебе – тридцать один. Сейчас самое время. Куда тянуть?
– Ты не думаешь, что я к этому просто-напросто пока не готова?
– Ну тогда дай знать, когда будешь готова. Возможно, я ещё смогу сделать тебе этого ребёнка!
Он уходит и оставляет меня одну. По-хорошему, я должна найти в себе силы и расставить все точки над этой проклятой буквой «Ё», но я даже не встаю с кровати.
Так и лежу, слушая, как поднимаются дети, как Игорь кормит их завтраком, как они обсуждают планы на день. Когда хлопает дверь и голоса стихают, я накрываюсь с головой одеялом и прокрастинирую.
Настолько погружаюсь в свои мысли, что не слышу больше ничего вокруг.
Когда горячие пальцы обхватывают мои лодыжки и резким движением подтягивают к краю кровати, я вскрикиваю от неожиданности.
Игорь усмехается и бросает на простыню блестящий квадратик.
– На твоё счастье в бардачке завалялся один, – говорит, стягивая мои спортивные штаны вместе с трусиками. – Я отправил детей за покупками. В тот магазин в конце просёлочной дороги. Так что, Арина Сергеевна, сейчас мириться будем.
– А разве мы ссорились? – осторожно спрашиваю у него.
– Ну а как же? Твой тиран и деспот снова изволил решать за тебя, – бормочет он где-то в районе моей груди. – Я не позволю тебе уйти. Никогда. Не хочешь больше детей – чёрт с ними. Нам и троих за глаза. Всех поднять надо, отучить, жильём обеспечить.
Его задела эта ситуация куда глубже, чем он пытается мне показать. Ненавижу себя, буквально, презираю, но опускаю ладонь на его плечо и глажу, привлекая внимание.
– Пожалуйста, не гони лошадей, – тихо прошу я. – У меня кружится голова от твоей сверхзвуковой скорости. Я хочу дать тебе всё то, чего ты просишь. Правда. Хочу больше всего на свете...
– Но?.. – С грустной улыбкой он смотрит мне в глаза. – Моего жизненного опыта достаточно, чтобы понять: в твоих словах скрывается какое-то одно большое и жирное «но».
Вот сейчас, Арина Сергеевна, самое время выложить на воображаемый стол все карты. Крыть мне нечем, и совсем скоро я уже не смогу хранить свои секреты. Но я улыбаюсь ему, успокаивающе глажу по лицу и обещаю себе, что обязательно расскажу в следующем месяце. Ещё один месяц счастья. Ладно?
– Нет никакого «но». Я люблю тебя. Больше всего я хочу дать тебе всё, о чём бы ты ни попросил. Давай просто не будем загадывать и торопиться? Пусть всё идёт своим чередом.
– Хорошо, – расслабленно кивает он, – только в одном придётся поспешить.
– В чём?
– Очень придётся поспешить, если мы планируем закончить до прихода детей!..
Со смехом он начинает меня целовать везде, куда случайным образом попадают его губы. Я отдаюсь своему беззаботному счастью и отгоняю все прочие мысли, пока у меня есть такая возможность.
38. Питер
Я настолько расслабился от размеренного течения жизни рядом с моей любимой женщиной, что даже перестаю замечать бесконечную череду разъездов между Питером и Москвой. Но сами поездки совсем не идут на пользу моей девушке. Последнее время она стала больше уставать, потеряла в весе, под глазами пролегли тени. Её стали мучить частые головные боли. И я понял – нам пора в отпуск.
В перспективе маячили очередные каникулы у детворы, но Арина неожиданно выступила против совместного отдыха и настояла, чтобы мы отправились в жаркие страны после каникулярной недели, но только вдвоём. Я, чёрт возьми, ни разу не был против.
В ноябре она начала жаловаться на проблемы, которые возникли у неё на работе.
– Вероятнее всего, совсем скоро я останусь без работы, – вздохнула она. – Подумай, согласен ли ты быть со мной, учитывая, что некоторое время у меня не будет заработка.
– Хочешь, я стану тебе платить зарплату за проживание со мной? – усмехнулся в ответ.
Она снова вздохнула и нахмурилась.
– Вот возьму и скажу, что хочу, что делать станешь?
– Арин, потеря работы – это не конец жизни, – рассмеялся я, а она внезапно расплакалась.
Я утешал её битый час.
– Ну всё, моя хорошая, я понимаю, что ты привыкла, но ничего страшного. Отдохнёшь, поправишь здоровье, а то замученная совсем, и мы подыщем тебе новую. Вот увидишь, ещё лучше будет. А если ты переживаешь за финансовую сторону своей жизни, то... Чёрт, мне даже как-то неприятно. Я же не скряга какой? Разве я
