Мой злой Фей - Маргарита Дюжева
Это был час тишины, спокойствия, вялых разговоров и рассеянных мыслей, а потом все кардинально изменилось.
Последней с перерыва вернулась Виктория, и по ее сияющей физиономии сразу стало ясно, что случилось что-то из ряда вон распрекрасное, и она естественно собирается с нами этим поделиться.
— Представляете! Меня Лукьянов на обед сегодня пригласил, — ее первые слова, едва она переступает через порог.
У меня внутри аж все дернулось и перевернулось. Каменею изнутри, стеклянным взглядом упираюсь в буквы на мониторе.
— Бывает, — Алена без энтузиазма на эту новость реагирует, продолжая набивать отчет.
— Он — чудо! — трещит Вика, — увидел меня за столиком. Остановился, спросил можно ли присоединиться. Составить компанию прекрасной девушке! Боже, какая у него улыбка. А глаза! Вы видели, какие у него глаза???
Голубые! У Злыдня голубые глаза! Я прекрасно это видела и не раз!
У меня внутри ворочается ревность, расправляя свои мерзкие когтистые крылья. Черная, гремучая, такая, от которой, кровь в жилах стынет и в ушах шумит. Набрасывается, не давая логически думать, анализировать. Ведь, наверняка, что-то не так, что-то она приукрашивает, привирает. Фей на такую, как Вика, точно не поведется.
Ведь, правда же? Правда???
— Я думала, он мрачный до невозможности, — продолжает невыносимая коллега, томно закатывая глаза в крайней степени экстаза, — а оказывается ничего подобного. Между нами такая искра проскочила! Чуть все вокруг не спалили!!! Приятный собеседник. Голос такой, что мурашки по коже.
У меня тоже. И от Викиных слов в том числе.
Какого черта???
Молчу, ничего не говорю, даже не смотрю на нее. Мне кажется, меня паралич сковал, потому как нет сил и пальцем пошевелить.
С трудом дожидаюсь возвращения начальницы, радуясь тому, что Вика, наконец, затыкается. Теперь эта зараза смотрит в окно мечтательным пустым взглядом, явно строя розовые замки относительно Злыдня.
Оказывается, я умею ревновать. По черному. И, оказывается, это ни разу не прикольно. Это гадко. Разъедает изнутри, заставляет сердце биться в два раза чаще, ломает дыхание, так что кажется, будто, в комнате не хватает воздуха. Хорошо, что стол снизу закрытый, а то бы все увидели, как нервно подрагивают мои ноги.
Что происходит? Кто-нибудь объясните мне!!!
Мы с Феем вчера чудесно провели время, и до этого тоже. Мне даже показалось, что между нами установилась какая-то интуитивная связь. И в его голубых глазах явно интерес читался. И тут на тебе. Меня динамит, сказав, что важные дела, а сам в это время Вику окучивает, ведет себя с ней как принц на белом коне.
Неужели тот самый интерес мне просто показался? Он просто пытается решить загадку относительно моей беременности и не более того? А вот красивая раскованная Вика как раз заинтересовала его как мужчину?
Выжидаю еще час. Меня ломает, плющит, все внутри полыхает от ревности и желания задать вопросы Лукьянову лично. Я не понимаю, что происходит и хочу во всем разобраться. Для меня это важно! Важнее всего на свете! Потому что мне больно! В груди. И с каждым ударом сердца, словно кислота по венам расползается. А еще мне страшно, до одури. Вдруг все, что нас с ним связывает — это иллюзия, карточный домик, который внезапно рассыпался. Мне страшно оттого, что наше общение может прекратиться. Что я останусь без него!
Я не хочу без него! Не могу! Он мне нужен!!!
***
— Здравствуйте, Тимофей Андреевич, — не могу сдержаться, голос сочится ядом, хоть отжимай, — как прошел ваш перерыв?
— В рабочей обстановке, — отвечает, не поднимая взгляд от бумаг.
Да что с ним сегодня такое??? Какая муха его укусила? Или все, переключился на Викулю, а меня решил отправить в отставку??? Вроде надо радоваться, что избавилась от ненужного внимания, но вместо этого в груди тревожно мечется сердце.
— Серьезно? — едко уточняю, всплескивая руками.
— Серьезнее не бывает!
Его спокойствие и отстраненность выводят из себя:
— А вот у меня совсем другая информация!
— Да? — ленивое удивление, — интересно, какая?
Не фига ему не интересно, вот прямо чувствую это. В голосе, в интонации, в жестах. Именно сейчас, конкретно в этот момент, он был бы не против, если бы я просто заткнулась и ушла.
Блин. Что же так больно-то?
— Ты деликатно послал меня в далекие дали, сославшись на катастрофическую занятость, а сам вместо этого отправился покорять пустоголовую Вику, — изо всех сил сдерживаю горечь, прикрывая ее толстым слоем наглого сарказма. По идее действительно надо заткнуться и уйти, тихо посидеть, подумать, разобраться со своими неуместными эмоциями. Понять что к чему. Ведь ничего не произошло из ряда вон такого особенного, но сердце колотится в груди как бешенное.
Он, наконец, отрывается от своих бумаг, поднимает на меня спокойный взгляд, от которого не по себе. Он будто препарирует меня, пытаясь понять, что прячется внутри, а я не хочу этого показывать, поэтому складываю руки на груди и делаю единственное, что возможно в такой ситуации. Улыбаюсь. Нагло, снисходительно, цинично — все это одновременно, потому что иначе никак. Я не готова ни показывать свои настоящие эмоции, ни признаваться в них…даже самой себе
— Откуда такие сведения? — ощущение словно запрашивает отчет по завершенной сделке у менеджера самого низшего звена. Это обидно, поэтому выкручиваю сарказм на полную мощность
— Твоя нимфа прилетела в офис и во всеуслышание об этом заявила.
— Даже так, — сдержанно удивляется и по селекторному отдает распоряжение своей помощнице, чтобы та вызвала Вику к нему в кабинет. Немедленно.
Как никогда ясно понимаю, что передо мной не Фей. Это Злыдень! Во всем своем ледяном великолепии.
Внезапно кольнуло где-то в районе поджилок и вроде как даже от страха, поэтому сделала
