Мой злой Фей - Маргарита Дюжева
Мы прощаемся, Наталья, не торопясь, бредет к подъезду, я дожидаюсь, когда за ней захлопнется дверь, и только тогда уезжаю.
Внутри странное состояние. Я опять в разобранных чувствах.
В одном Наталья права. Я четко делю окружающих людей на своих и чужих. С чужими да, я — злыдень. Холодный, требовательный, отстраненный. А своими….со своими я другой.
И, похоже, Наталья незаметно для меня самого перекочевала в категорию «свои».
Глава 11
Глава 11
Мы с ней бредем по заснеженной набережной, вокруг снует молодежь, дети носятся с воплями, с головой ныряя в сугробы, и все кажется таким правильным, таким нужным, хотя я никогда не был любителем банальных прогулок. С Наташкой все не так. С ней – каждый день открытия, причем я будто, заново открываю обыденные вещи. Оказывается, если иногда позволять себе расслабляться и переставать все контролировать, то катастрофы не случается. Земля все так же вертится, а жизнь идет своим чередом. Выходные могут быть просто выходными, и гулять можно по обычным улицам, а не только по дорогим курортам. А в кафешке на перекрестке Ленина и Егорьевской продаются вкуснейшие эклеры и молочный коктейль, такой как в детстве.
Крошечные открытия, но они заставляют заново посмотреть на окружающий мир.
Оказывается, он не так уж и плох, и в нем есть место лучикам света.
…Один из них идет рядом и сосредоточенно крошит белую булку, щедро разбрасывая по сторонам. Сытые ленивые утки с вальяжным кряканьем подбирают крупные куски, а вездесущие воробьи растаскивают мелочь.
А она с улыбкой наблюдает за ними… А я наблюдаю за ней.
Все здорово, только одна «ерунда» омрачает настроение. Миронова все так же играет в партизанов. Сегодня снова разговор зашел о Сергее, и она снова уперлась, ушла в отрицание. Самое нелепое, что я задницей чую – мой! Я принимаю это, и даже, похоже, хочу этого. Но Наташкины слова все ломают, виснут неподъемным грузом, заставляя сомневаться. Закрадываются мысли: а что если нет? Что если я ошибаюсь, и у нее внутри растет ребенок от кого-то другого. Сразу напряг такой возникает, что словами не передать, а она не видит этого, продолжает усложнять.
Самая странная женщина из всех, которых я когда-либо знал.
Одновременно притягивает и вызывает стойкое желание придушить...
Ну и еще можно зацеловать. Да-да, мысли упорно лезут в том направлении, и даже то, что она похожа на воздушный шар, не меняет дела. Никогда не испытывал особого восторга и симпатии к беременным, наоборот они казались совершенно не сексуальными, и циничный мозг тут же сбрасывал их со счетов, переводя из категории «женщина, которая может заинтересовать», в категорию «женщина, в которой сидит другой человек». А здесь, как подменили. И живот ее мне нравится, и потискать хочется. Никакого отторжения. Она, не смотря на свое положение, остается «женщиной, которая может заинтересовать». Вернее заинтересовала по полной. Так, что по ночам снится наше летнее безумие, и каждый раз просыпаюсь с каменным стояком, будто подросток, который случайно кусок титьки увидел.
Я честно пытаюсь со всем разобраться, как обычно разложить по полочкам, найти рациональное объяснение, но ни хрена не выходит. Постоянно нахожусь в противоречии с самим собой, и это капец, как задолбало. Надо что-то менять.
А она идет рядом, крошит булку и улыбается, не понимая какой ураган бушует внутри, и что ей по силам его погасить.
Вечером собираемся с приятелями в бильярдной, пообщаться, погонять шары, обсудить новости, но внезапно оказывается, что главной новостью …являюсь я.
— Лукьянов, колись, что за барышня везде с тобой таскается, — как бы невзначай спрашивает Денис, вскинув брови, и подчеркнуто методично натирая кий мелом.
У меня даже рука дрогнула, удар вышел смазанным и верный шар вместо лузы шаркнул по борту.
Бл*дь.
— Никто со мной не таскается, — отвечаю сдержанно, понимая, что к расспросам не готов. Я не знаю, что отвечать, потому что сам ни хрена не понимаю в происходящем.
— То есть это ты за ней ходишь, — друг тотчас выворачивает наизнанку мои слова, — Значит, тебя можно поздравить?
— С чем? — сквозь зубы, сердито замечая, как вся остальная компания разворачивается к нам и с нескрываемым интересом ждет ответа.
— Ну как с чем? — резвится он, — папаней скоро станешь? Или хочешь сказать, что не заметил огромного живота? Там же дирижабль…
— Нормальный живот, — отвечаю резче, чем надо, но Дэн не обижается. Наоборот расплывается в хитрой ухмылке полного придурка:
— Защищаешь?
Впервые в жизни мне хочется послать его на хрен. Всех их послать и уйти, но я этого не делаю, беру себя в руки и спокойно отвечаю:
— Естественно, а то ты тут развезешь по поводу дирижаблей и всего остального.
— Ладно. Я понял. Затыкаюсь и больше ни слова в ее сторону…А вот ты сам так просто не отделаешься.
Ну, все. Сейчас докопается.
— Беременность этой дамы — твоих…рук дело?
Хм, сам этим вопросом какую неделю задаюсь. В подробности и хитросплетения наших с Мироновой отношений вдаваться не хочу, да и ясности нет никакой, поэтому выдаю единственный возможный в данной ситуации ответ:
— Нет, не моих.
Денис озадаченно замолкает, потирает щеку, в недоумении проводя взглядом по остальным, и осторожно уточняет:
— Почему же ты с ней столько времени проводишь?
— Сколько?
— Да до хрена! Я лично на вас трижды натыкался!
— Общаемся по-дружески.
— Ты свою физиономию в те моменты не видел! Там дружеским общением и не пахнет. Между вами разве что толстпопые амуры не летали, разбрасывая лепестки роз!
— Херню не городи! — этот разговор мне нравится все меньше.
— Да какая херня?! Вы с ней реально выглядите, как пара!
— Не нагнетай …
— Даже не думал, — он все больше входит
