Две секунды после - Ксения Ладунка

— Том?

Не выдерживая моего взгляда, он отводит глаза. Меня простреливает резкая, колющая боль, когда я понимаю, что ответ — нет. Мы не вместе.

Оттолкнув его, я резко сажусь и поправляю одежду. Том неловко прочищает горло и нервно проводит рукой по волосам.

— Да что не так?! Объясни, почему ты не хочешь быть со мной?!

— Я должен сначала решить свои проблемы. Это будет неправильно, если мы… — он обрывает предложение, специально закашлявшись.

Я, едва сдерживая слезы от обиды и горечи, кричу:

— Я хочу встречаться, хочу гарантий нашего будущего, хочу отношений! Мне не нужна секундная интрижка!

— Мои чувства не интрижка, Белинда. — Том кладет руки мне на бедра и садится на пол.

— Не трогай меня! — Я скидываю его ладони.

— Я хочу быть с тобой! Но, прошу, подожди. Просто дай мне время. Мне нужно кое-что решить.

— Что решить?

Раздается стук в дверь, и Том резко поднимается, чтобы открыть, а заодно уйти от ответа. В дверном проеме оказывается разгневанный отец, и его злой взгляд пугает меня до мурашек. Насторожившись, я спрашиваю:

— Пап?

Он подходит к Тому так близко, что они почти касаются носами.

— Ты не сказал ей, да?

Том задирает подбородок, готовясь к конфронтации.

— Ты не сдержал слово, — рявкает отец и толкает Тома в грудь.

Тот отшатывается, а я соскакиваю с кровати и подбегаю к ним.

— Пап! — Я кладу руку ему на плечо, останавливая от того, чтобы кинуться на Тома.

Отец кричит:

— Я знаю, что ты не сдержал слово!

Повернувшись к Тому, я тревожно спрашиваю:

— Какое слово? О чем он?

Том смотрит на меня, но не может ничего сказать.

— Я поставил Тому условие, — начинает папа, но Том его перебивает:

— Я не нарушал твои условия. Давай поговорим об этом наедине.

— Нет уж, пусть Белинда знает, кто ты на самом деле!

Я мотаю головой:

— О чем ты, пап?! Говори!

— Когда ты отправилась в реабилитационный центр, Том пришел мириться. Хотел вернуть все, как было раньше, — отец усмехается.

— Ты просила меня об этом, Белинда, — отчаянно напоминает Том.

Тут же в голову приходит наша последняя встреча перед тем, как я отправилась в клинику. Тогда я слезно умоляла его помириться с отцом.

— Ничего не могло быть, как раньше! — кричит папа. — Том хотел продолжать работать, но после того, что сделал… Он виноват в том, что случилось с тобой!

— Нет, Билл, — рычит Том. — Никто больше тебя не виноват в случившемся, но тебе невыносимо это признавать, поэтому легче обвинить меня!

— Черт возьми, если бы не ты! — взрывается отец, выкидывая вперед кулак. Все, что удерживает его на месте, — моя рука на плече.

— Белинда, я сказал, что мы с Томом сможем работать и забыть все обиды только в том случае, если он больше никогда тебя не тронет. Никогда не окажется рядом с тобой, а если вдруг вы случайно встретитесь, то даже не заговорит. Я потребовал: если мы работаем вместе, то моей дочери больше для него не существует. Ему нужно было выбрать между тобой и работой.

Я чувствую, как тело резко начинает неметь, а пальцы на руках и ногах покалывать.

— Том согласился на эти условия. Между тобой и работой он выбрал работу.

В ушах как будто что-то взрывается. Сердце разбивается, и его осколки разлетаются внутри меня, раня внутренние органы.

— Белинда, — слышу сзади, но не узнаю голос. — Белинда, послушай, я не выбирал работу. Тогда я думал, что это будет лучшим вариантом для всех нас!

— Так какого черта ты снова полез, если лучший вариант — оставаться как можно дальше от нее?! — продолжает кричать папа.

— Я люблю ее! Я ничего не могу с собой поделать, я люблю ее!

Мне плевать на их разборки. Проскальзывая ладонью вниз по руке отца, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть Тому в глаза.

— Так вот почему ты ни разу не приехал ко мне в рехаб, — говорю я тихо. — Вот почему ты не отвечал на звонки, так странно себя вел и не хотел быть вместе.

— Белинда, я не думал, что мы когда-нибудь снова окажемся рядом, и я вновь полюблю тебя. Думал, что так будет лучше для нас.

Папа вмешивается:

— Он никогда не выбирал и не выберет тебя. Томас Митчелл дорожит только своей работой. Помни это.

— Да черта с два! — выплевывает Том. — Я сделал для нее больше, чем кто-либо другой на этом свете!

Усмехнувшись, я приподнимаю брови.

— Да? Правда? А, по-моему, ты слишком много на себя берешь!

Том срывается ко мне.

— Белинда, выслушай…

— Нет! — Я выставляю руки вперед, чтобы он не тронул меня. — Я не буду ничего слушать. Мне все понятно!

— Бельчонок, милая… — Том берет меня за запястья, но я резко вырываюсь.

— Больше никогда не трогай меня! — я срываюсь на истошный крик. — Делай то, что обещал!

Том жалобно мотает головой.

— Белинда…

— Ты предатель! Предаешь всех и всегда! Марту, Джоуи, меня, отца! Ты срать хотел на людей, кроме себя!

Резко поменявшись в лице, Том выпрямляется и отчеканивает:

— Не смей так говорить.

— Что говорить?! То, что ты предатель? Я скажу еще раз, ты — чертов предатель! И поступаешь так со всеми! Теперь я понимаю Марту!

— Ты ни хрена не знаешь, чтобы это утверждать! — рявкает Том, подаваясь вперед.

— Да пошел ты, урод! Забудь обо мне навсегда! Ненавижу тебя!

Слезы проливаются на щеки, я толкаю дверь номера и выбегаю в коридор.

— Белинда! — слышу я позади себя.

— Знаешь, Том, теперь это точно конец! — говорю, обернувшись. — Я больше не хочу иметь с тобой ничего общего! Я никогда, никогда больше не куплюсь на это! Не могу видеть тебя, не ходи за мной!

— Белинда, это ты все устроила! Ты разбила мне сердце, сама же меня не слушала и заставила страдать!

— Катись к черту! — кричу я, и он вдруг хватает меня за руку, притянув к себе и впечатав в стену.

— Ты даже не представляешь, как меня сломала! Что я пережил из-за тебя и не мог никому об этом сказать, потому что я — та гребаная часть общества, которая не имеет права на слабость!

— Не трогай меня, — прошу я уже на грани истерики, — если уж дал слово, держи до конца!

Том сжимает мою ладонь, заставляя зажмуриться от боли.

— И это говоришь ты, девушка, которая давала мне клятвы, а потом не сдерживала их.

— Ненавижу тебя, — выплевываю я ему в лицо.

Он выворачивает мое запястье, и я вскрикиваю. Мне