По ту сторону от тебя (СИ) - Алиса Евстигнеева

— Но и попыток со мной увидеться ты не предпринимала, — я не хотела нападать, не хотела обвинять — какой смысл добивать лежащего? — но и смолчать у меня тоже не получилось. Потому что я честно хотела понять, хотела — и не понимала.

— Не предпринимала, — согласилась госпожа Бауэр. — И наверное, никогда бы не решилась.

— Тебе настолько было неприятно видеть меня?!

Она задумчиво провела высохшей ладонью по губам.

— Мне было нелегко видеть тебя, да.

Во мне всё натянулось как тетива, болезненно срезонировав по всему телу. Но прежде чем я успела прошептать своё «почему», она продолжила:

— Кир, я правда не знаю, как объяснить тебе случившееся так, чтобы это не выглядело как оправдания. Потому что оправдаться мне нечем. Ты когда-нибудь совершала в своей жизни такие поступки, за которые тебе было бы безумно стыдно, но и поступить по-другому ты тоже не могла?

Задумалась, судорожно стараясь прошерстить в голове ленту своей жизни. На ум, как назло, не шло ничего, кроме той злосчастной встречи в сквере. Ну ещё где-то там на задворках памяти то и дело всплывал образ Новгородцева.

— Хотя нет, вру, — горько усмехнулась родительница, — по-другому тоже можно было. Можно было попробовать быть честной по отношению к твоему отцу, сказать Юре сразу всё как было.

— Что ты влюбилась?

Мама кратко кивнула головой.

— Что влюбилась, да.

Мне понадобилось время обдумать её слова, после чего я задала один из самых волновавших меня вопросов:

— А ты когда-нибудь любила папу?

В мамином лице ничего не изменилось, но интуитивно, каким-то шестым чувством, я уловила, что говорить ей не хочется. Можно было пойти на попятную, но я неожиданно решила проявить упорство:

— Я помню вас. Вы жили хорошо. У вас не было скандалов, всё было… — долго искала нужное слово, пока не выпалила: — спокойно.

Сказала и поняла, что моя догадка была верна. Спокойствие вряд ли является прямым синонимом любви.

— Не знаю, — в итоге призналась мать. — Не знаю. Я благодарна Юре за многое, в первую очередь — за тебя, но дальше… дальше всё очень сложно. Времена были сложные.

— Не понимаю.

Женщина напротив меня тяжело вздохнула.

— Это были девяностые, и тогда спокойствие и стабильность казались залогом счастливой жизни, уж слишком тревожно было в нашей стране. А твой папа… он был очень настойчив, он так упорно добивался меня, что отказать ему было практически невозможно.

— Ты была счастлива с ним?

— Поначалу я думала, что да. Но я особо и не задумывалась об этом. Мы слишком были заняты выживанием, чтобы рефлексировать. К тому же у меня на руках была маленькая ты, и этого казалось достаточно.

— А потом ты встретила этого своего академика?

Голос мой звучал зло и обиженно, в какой-то момент я даже перестала следить за тем, что и как говорю.

— Не совсем, — мама покачала головой. — Там вообще всё сошлось. Ты подросла, начала жить своей интересной подростковой жизнью, дела в кафе наладились, жизнь стала… безопаснее, что ли. Не приходилось больше переживать о завтрашнем дне… И вот тогда меня действительно впервые посетила мысль, а что же творится в нашей семье.

— И что же творилось в нашей семье?

— Ничего. Ничего не творилось. Был твой отец, который всегда знал, как лучше, и шёл напролом. У Юры были грандиозные планы на эту жизнь. Он хотел строить бизнес, хотел больших денег и был готов поставить на это всего себя.

— И у него получилось.

— Получилось, — не стали спорить со мной. — Но мне ничего из этого не было нужно. Я вообще боялась высовываться выше. По телевизору каждый день показывали, как кого-нибудь похищают или убивают. Мне вполне хватало нашей кафешки и нашего маленького мирка.

— Ты говорила об этом папе?

— Однажды попыталась, но он даже не стал слушать. Сказал, чтобы я не боялась и что всё обязательно будет в ажуре. Юра — он же такой, если поставил цель, то уже не отступится.

— То есть во всём виноват бизнес?!

— Нет… да. Кир, понимаешь, именно в тот момент я вдруг чётко осознала, что мы с Юрой разные люди. Ну вот совсем-совсем разные. И хотели мы тоже разного. Были желания твоего отца, а я… а меня словно не было. Да я и сама толком ничего не понимала — кто я, где моё место… Этакий кризис среднего возраста. И вот уже тогда я встретила Серёжу. Он был в нашем городе в командировке, забрёл в пельменную пообедать… Кажется, кто-то из девочек-официанток тогда в очередной раз заболел, я сама кружила по залу. И… это было как гром среди ясного неба. Один взгляд, одна улыбка, и… мы оба пропали.

Я не хотела ничего из этого слышать, не хотела… и при этом боялась упустить хоть что-то, болезненно сжав руки в кулаки.

— Любовь с первого взгляда, — фыркнула зло.

— Любовь с первого взгляда, — спокойно подтвердила мама. — Не думаю, что кто-то из нас этого хотел или ждал. Даже скорее наоборот. Серёжа тогда тоже был в отношениях и вряд ли собирался изменять своей невесте, не такой он человек. Но случилось так, как случилось. Только он сразу же порвал с ней, а я… А мне так и не хватило смелости поговорить обо всём честно с Юрой. Тогда это казалось чем-то страшным — разрушить собственную семью.

— Что ты, собственно, и сделала.

— Да. То, что я, собственно, и сделала.

Медленно стравив воздух из лёгких, запустила пальцы в волосы и нервно зачесала их назад. Густая грива непокорно распалась на локоны, упав на глаза, словно занавес.

Удивительно, но всю свою жизнь я считала нашу семью едва ли не образцово-показательной. Даже после той злополучной встречи в сквере, разделившей жизнь на до и после, я предпочитала думать, что у моих родителей было всё прекрасно, и что если бы не злодей-очкарик, то мы бы и дальше были все счастливы.

Сейчас же выяснилось, что в нашем доме всё было далеко не так радужно. Большую часть жизни я скорбела и горевала по тому, чего никогда не было.

— Хорошо, — отчеканила не своим голосом. — Папу ты не любила, очк… Сергея Аркадьевич любила. Тогда, как я вписываюсь или не вписываюсь