Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012)
– Давайте продолжим праздник, – предлагает Инна, протягивая руку к своему бокалу, но хватая почему-то Лешин, – Кристина, за тебя! С днем рождения!
И все пьют, и веселятся, и радуются. И Леша тащит ее танцевать, прижимая к себе чуть больше, чем стоило бы. А потом они меняются партнерами, и уже руки Толика лежат на ее обнаженной спине. И музыка, музыка, музыка продолжает играть назойливой мелодией.
Не пройдет и дня, как ты трижды отречешься от меня…
И кажется, что все это ненастоящее, дурное, морок, странный и кошмарный сон, в котором проходит мимо какая-то тетка, и говорит своему мужу, показывая на их четверку: смотри, какие красивые пары.
Красивые и почему-то все еще молодые.
Глава 20.
Начиная с Туапсе заснуть было уже невозможно – через закрытые двери купе постоянно было слышно чей-то топот и голоса.
– Жилье в Адлере! Койко-место в Вардане! Недорого!
К ним в двери то и дело кто-то стучал, и подождав несколько секунд, убегал дальше. Вся эта немыслимая какофония звуков – стук дверей, топот ног, разномастные южные голоса, заставляла сердце биться чаще от волнения и предвкушения.
Словно тебе всего четырнадцать, и ты едешь на море, и уже несколько часов как это море должно показаться в окне вагона, но никак не показывается, и ты сидишь, прижавшись лицом к стеклу, и высунув от нетерпения язык, и ждешь, а ждать уже никаких сил нет! И пахнет вокруг жареной курицей, вареными яйцами, раздавленными в бумажной коробке абрикосами. И впереди целых две недели счастья.
У Жени с Мариной никаких двух недель не было. Да и счастья как-то тоже не ожидалось. Они деловито собрали вещи, переоделись и сидели друг напротив друга на полках – молча, избегая встречаться взглядами.
Говорить было не о чем – после всего, что произошло между ними, нужно было либо действовать, либо опустить руки и просто ничего не делать. По молчаливому согласию обе выбрали второе.
О чем они думали? Вчерашние враги, а теперь – не друзья, не любимые, никто друг другу и в то же время самые близкие сегодня. Женя смотрела в окно и вспоминала, как много лет назад на очень похожем поезде, только в плацкартном вагоне, точно по этой железной дороге они с Лесей ехали в Лазоревское. Она тогда до конца еще не поправилась после избиения, и тело ее было покрыто синяками и кровоподтеками, но все это было неважно перед лицом безграничного счастья, накрывшего ее с головой, когда в окне вагона они увидели море.
А Марина? Наверное, о Леке – о том, что они уже близко, и совсем скоро она увидит ее и сможет сказать все, что хранила и везла с собой через половину России, через все эти месяцы и годы.
Зачем ей это? Она так и не ответила на вопрос, а тот ответ, что прозвучал, не смог бы удовлетворить даже наивную девочку, а уж Женю только разозлил, не более.
– А зачем это тебе? – Ворохнулся внутри вдруг стеклянный человечек, и кольнул пальчиком-сосулькой в солнечное сплетение. – Ведь ты же тоже врешь.
– Вру, – согласилась про себя Женя, – только мне нечего пока предложить себе кроме лжи. Я не знаю правды.
И сместилась перспектива, уплыла куда-то далеко полка с опустившей глаза Мариной, и собранные сумки. И крики в коридоре стали отдаляться, становиться глуше и тише. И только перестук колес становился громче, проникая в кровь, растекаясь по телу проникновенным:
– Зна-ешь, зна-ешь, все-то ты зна-ешь.
И Женька рассердилась на этот стук, заткнула уши и помотала головой. А когда убрала ладони, звуки вернулись на свои места, и реальность снова заняла собой все пространство.
Поезд прибывал в Сочи.
На перроне они еле-еле протолкнулись сквозь толпу встречающих, таксистов и предлагающих дешевое жилье местных. Марине снова пришлось ухватить Женю за ремень, чтобы не потеряться, но на этот раз Женя не морщилась – шла вперед по перрону, словно таран выставив перед собой сумку и изредка ругаясь сквозь зубы.
Миновав здание вокзала, они вышли, наконец, к проезжей части, и смогли отдышаться.
– Такси, такси, красавицы, куда ехать, говорите, с ветерком домчим! – Какой-то низкорослый бородатый кавказец замахал прямо перед их лицами ключами и приветственно показал на видавшую виды белую шестерку.
– Гостиница «Москва», – сказала Женя, отшатнувшись.
– Тысячу рублей, красавица, только для тебя, и поедем.
Марина сделала уже шаг к машине, но остановилась, услышав громкий Женин хохот – та смеялась так заливисто и с наслаждением, что кавказец, а следом за ним и Марина заулыбались тоже.
– За тысячу рублей я до Псоу сама тебя на закорках отвезу, – отсмеявшись, сказала Женя, – двести.
– Двести пятьдесят, и поехали, – улыбка кавказца чуть потухла, но на интенсивность взмахов рук это никак не повлияло.
– Идет. Только тогда расскажешь, где тут у вас онкологическая больница и кладбища.
За те пятнадцать минут, что заняла дорога до гостиницы, водитель успел представиться Ариком, рассказать Жене о своей семье, предложить заехать к знакомому Тимуру, который комнаты сдает такие, что «Твоя Москва по сравнению с ними – как протухший инжир вместо свежего!», и порекомендовать лучшего в Сочи продавца чачи.
Но было в его бесконечной болтовне и кое-что полезное. Женя узнала, что из тридцати с лишним больниц города, им могли бы подойти только семь – онкологический диспансер, первая, вторая, третья, шестая и восьмая городские (с невообразимым количеством корпусов), и – с натяжкой – наркологический диспансер.
С кладбищами было еще проще и одновременно сложнее – в самом Сочи их было всего три, а вот под Адлером, Хостой и в Лазаревском районе – больше сорока.
– Понимаешь? – Спросила Женя, когда они наконец распрощались с преувеличенно любезным Ариком и остановились перед входом в гостиницу. – Если она похоронена не здесь, мы потратим вечность на то, чтобы ее отыскать.
– А если здесь, поиски будут очень короткими, – ответила Марина.
– Тогда начнем с этих трех кладбищ. И если там ее не найдем, переключимся на больницы.
На том и порешили. Заселение в гостиницу обошлось без эксцессов – им выделили двухместный номер на седьмом этаже, чистый и с кондиционером. И Женя и Марина были счастливы оказаться в прохладной комнате после удушающей уличной жары.
– Чур я первая в душ, – заявила Марина, едва переступив порог, и немедленно двинулась в ванную, на ходу скидывая с себя легкий сарафанчик. Женя проводила взглядом ее обнаженную спину, и, присев на край кровати, огляделась.
Странно даже, почему эти номера класса «стандарт» во всей стране выглядят совершенно одинаково? Две неширокие кровати, покрытые тяжелыми покрывалами, две тумбочки, светильники над каждой из кроватей. Письменный стол, в недрах которого скрывается маленький холодильник, а над столом – обязательно зеркало (хотя кому нужно смотреть на себя во время работы?). Слева на столе – телевизор, тоже маленький, и обязательно LG. И, конечно, пульт, обмотанный скотчем везде, где только можно.
