Буду твоей Верой - Ана П. Белинская
Иду по небольшому коридорчику, озираясь, в сторону звуков, доносящихся из кухни.
Большая просторная столовая с огромным мощным темным столом у самого окна первым делом привлекает мое внимание, и я представляю, как, должно быть, вся семья Бестужевых собирается вечерами за ним, пьет чай и смотрит в широкое окно, выходящее на густую лесопосадку. Зимой, когда земля и деревья утопают в снегу, открывающийся вид, я уверенна, поражает своей красотой.
Несмело подхожу ближе и опускаю глаза в пол, чувствуя, как в тонкий капрон носочка впивается что-то мелкое. Хлебные крошки…
Улыбаюсь, когда вижу на столе три знакомые банки: с помидорами, аджикой и вареньем.
Вчера, когда мама узнала, что Егор вызвал домой такси, моя щедрая родительница провожала парня со всеми почестями, сунув Бестужеву закрутки и распихав по карманам конфеты. Лицо Егора в этот момент отражало спектр различных эмоций от недоумения до неловкой благодарности. Я думала парень будет отнекиваться и решит от такого радушия держаться подальше, но какого было мое удивление, когда Бестужев с ловкостью прихватил банки, так еще и пообещал в скором времени вернуть стеклянную тару!
Из воспоминаний выдергивает звук свистящего вскипевшего чайника.
— Тебе помочь? — подхожу к суетящемуся над электрической поверхностью парню.
Егор снимает с плиты сваренные спагетти и переворачивает их в дуршлаг. Ловко одной рукой подбрасывает, промывает, а другой помешивает томящийся бурлящий соус. И делает он эти манипуляции настолько легко и привычно, будто каждый день только этим и занимается, а не играет в гандбол.
— Справляюсь, — Бестужев стряхивает спагетти от воды и отправляет в большую сковороду.
С открытым ртом наблюдаю за его руками. Боже, эти руки… в его руках всё горит, живет и дышит, я успела узнать. А по-другому этот парень не умеет. Если делает, то с полной отдачей, по-максимуму, до идеальности.
— Голодная? — Егор оборачивается и хитро подмигивает. — Сегодня моя очередь тебя угощать. Не обещаю изысков, как у вас, но кое-чем удивить, думаю, смогу.
И я снова вижу растянутые уголки его губ — он улыбается: скупо, точно пробуя и спрашивая у самого себя разрешения.
— Пока не очень, — улыбаюсь и принюхиваюсь. — Но выглядит настолько аппетитно, что жду не дождусь, чтобы скорее попробовать!
Это правда! Аромат соуса сводит с ума: бодрящая перчинка и пикантный кориандр будоражат вкусовые рецепторы.
— Хорошо. Тогда может небольшую экскурсию по дому?
Положительно киваю. Мне бы очень этого хотелось!
Пока парень колдует над последними штрихами его фирменного блюда, у меня есть не много времени осмотреться.
На рабочей кухонной поверхности минимум принадлежностей. Это странно, когда практически у любой женщины, которая готовит, под рукой несколько видов ножей и разделочных досок, у нее в ряд висят лопаточки, половнички, шумовки, полотенчико для рук, полотенчико для посуды, прихватка, тряпка, губка…
А здесь ничего… Только скупой набор необходимых вещей.
При всей роскоши кухонного гарнитура он смотрится неухоженным и отчего-то даже брошенным…
Почему это чувство брошенности не покидает меня с самого двора, с того самого палисадника? Не понимаю…
И где его родственники? Мы с ним одни в этом доме?
— Пойдем? — выключив блюда, Егор разворачивается ко мне.
Парень приглашает в просторную квадратную гостиную. Большой плазменный экран поражает своими размерами. В нашем доме есть телевизор в комнате родителей, который смотрит обычно папа и он, по-сравнению, с этой громадиной, кажется настенным говорящим радио, как у бабушки дома!
Громадный угловой диван, два бесформенные кресла-мешка яркой окраски, палас с замысловатыми узорами, стеклянный столик, большие колонки в углах комнаты, длинный высокий под самый потолок открытый стеллаж с книгами не перебивают ощущение пустоты. Можно было бы сказать, что в гостиной уютно, если бы в ней была живая душа.
— Это гостиная, — уточняет Бестужев. — Там отцовский кабинет, — показывает на закрытую дверь чуть дальше по коридору. — И больше на первом этаже ничего нет. Пошли на второй?
Снова киваю.
Холл второго этажа делит комнаты по противоположным сторонам: на одной — три, на другой — две.
Парень не рассказывает, кому какая принадлежит, а ведет сразу к открытой двери.
Это его комната.
Небольшая и живая. Пока единственное место в этом доме, где чувствуется жизнь: легкий беспорядок, но такой правильный, запах свежих цитрусов его туалетной воды, оставленная на рабочем столе кружка и поставленный на паузу спортивный матч по гандболу.
— Моя комната. Э-э-э… — Егор смешно почесывает лоб и сам осматривает свое же жилище, точно находится в нем впервые, — здесь немного не прибрано. Не успел, убирался внизу.
Не успел…убирался внизу…
Сам? Один?
— Не обращай внимания, проходи, — Бестужев сгребает с кровати джинсы и запихивает в шкаф.
— Спасибо.
Прижимаю рюкзак груди и подхожу к деревянным полкам, заставленным кубками, с которых свисают многочисленные медали разных проб на триколорных ленточках, дипломами и благодарственными письмами.
Мой взгляд цепляется за позолоченную статуэтку парня в прыжке с зажатым в руке мячом. По грустным, густым бровям я понимаю, что это копия Егора.
— Можно? — оборачиваюсь и спрашиваю разрешения.
Егор задумчиво кивает, а я опускаю рюкзак на пол и со всей осторожностью беру в руки статуэтку.
«Лучшему бомбардиру 2019 года», — гласит ее надпись.
Лучший… во всем этот парень лучший… Успела узнать. Рассматриваю лицо выграненного парня и поражаюсь, на сколько точно автор сумел передать эту редкую особенность. Мне так хочется узнать, откуда? Откуда эти вечно печальные брови и равнодушная маска лица? Потому что я знаю, я видела, как спрятанные глубоко-глубоко человеческие эмоции просятся на волю, а их силком подавляют, надевая на них защитный скафандр.
— Красивая, — аккуратно опускаю статуэтку на место, боясь случайно задеть спортивные награды. — Давай посмотрим проект? — я ведь для этого сюда пришла. Роюсь в рюкзаке и достаю флешку.
