Леди и Бродяга - Ксюша Левина
Я выхожу следом, озираясь по сторонам, как будто меня впервые выпустили на волю.
Здание института совсем маленькое и находится в какой-то старой усадьбе на окраине. Это был очень дорогой проект, о котором гудел весь город. Исключительно платное обучение, бассейн. Идеальное место для детей, окончивших частные школы. Я не уверена, что направление, на которое меня отдал папа, какое-то особенное. Ничего интересного или того, что не предложил бы любой другой институт. Экономика? Маркетинг? Что-то в этом духе, кажется.
Поправляю юбку миди из тончайшего шифона, заправляю под пояс тонкий воздушный свитер и поправляю воротничок блузки.
– Выглядишь почти нормально, – говорит сестра, машет мне рукой и удаляется, а я несмело делаю шаг вперед.
Из хорошего – тут все как я люблю. Между прочим, в своем наряде я выгляжу уместнее других, потому что в таких зданиях должны учиться девушки в воздушных платьях. Однако стоит войти внутрь, и впечатление меняется. За массивными дверями, которые открываются автоматически, меня ждет современный ремонт, интерактивные доски с расписанием, указатели и даже администратор за стойкой, будто мы в частной больнице.
– Доброе утро!
– Звонцова Лидия, – улыбаюсь я, чувствуя на себе внимательный взгляд администратора.
– Ваше расписание, хорошего дня!
Мне выдают распечатку формата А5, на которой в столбик написаны пары, напротив указаны номера аудиторий и даже есть мини-карта института на обороте.
Тут очень мало классов, мало людей, и я пока не поняла, успокаивает это или, наоборот, пугает. Мимо проходят компании, парочки и спешащие по делам студенты, а я ни на кого из них, кажется, не похожа. Каков шанс, что мне повезет найти свою компанию? Может, тут есть оркестр или клуб любителей английского романа?
Это лето началось для меня с шокирующего события – поцелуя, а значит, учебный год должен стать особенным, по крайней мере я в это, пожалуй, верила весь остаток июня, июль, а потом и август, что провела на все той же крыше с книгами. При мысли о поцелуе всегда мурашки бегут по коже. Я романтик – это нормально. Мы, романтики, такие. Впечатлительные.
Это же ничего, наверное и не значило. Я больше не видела Артема, не знала его фамилии и не нашла в соцсетях. Пыталась присматриваться к гостям на званых ужинах, которые устраивал отец, но не нашла ни в одном из взрослых знакомых черт. Мне нравилось, что он как настоящий главный герой: возник, подарил первый поцелуй и исчез. И непременно вернется снова, главе в третьей, не раньше, так что нужно только подождать и ни с кем о нем не говорить, все тайное должно оставаться в сердце, в самом сокровенном его уголке. Речь о влюбленности не идет, просто это очень важно для меня. Ерунда в масштабе других и весь мир для романтика, дышащего не воздухом, а пыльцой из нежности и наивности.
Ар-тем.
Сегодняшний день по какой-то причине я посвятила ему, уверенная, что мы встретимся в коридоре института, а я ему ни слова не скажу. Просто улыбнусь, и он поймет, что я та девчонка с крыши. Может, это что-то значит, а может, и нет. Я даже не видела его при свете дня. Но сегодня я не то грустное существо в слезах, сегодня хороший день. Тот же был темным, как самая беззвездная ночь, укрытая тучами, как тяжелым покрывалом. Грустнее всего было бы, если у него, как у Эдварда Феррарса[2], имелась бы в наличии невеста, с которой он обручился еще в детстве, а я, как Элинор, успела бы влюбиться.
– Лида, ты опоздаешь! – восклицает возникшая рядом со мной Вера и вырывает у меня из рук расписание. – Третий этаж. Ты идешь не в ту сторону. Лестница на третий только в правом крыле. Пошли, мне по пути.
– Э-э, спасибо. – Я улыбаюсь ей, но улыбка не возвращается.
– Кравцов не терпит опозданий.
– Уверена, все будет нормально. – Я пожимаю плечами и улыбаюсь какой-то девушке, которая разглядывает меня.
Она вздрагивает и улыбается в ответ. А потом еще одна. И какой-то парень тоже.
– Привет! – здороваюсь я, столкнувшись с молодым человеком, спешащим в противоположную сторону.
Он слишком удивлен, чтобы поздороваться в ответ.
– О господи, ты можешь это прекратить? Обязательно быть такой странной?
– Разве ты не просила меня быть дружелюбнее, чтобы люди не считали, что я высокомерная?
Вера только качает головой и бормочет: «Ну разумеется». Мы поднимаемся по широкой каменной лестнице, обитой каким-то зеленым материалом вроде ковролина, и я зависаю, увидев потрясающее витражное окно, которое украшает площадку между этажами.
– Быстрее! До начала занятий пара минут.
– Но если мы не увидим рассвет, мы можем опоздать на всю жизнь![3] – восклицаю я в ответ, и Вера останавливается на три ступени выше, поворачивает голову и смотрит на меня сверху вниз.
– Ч-т-о? – медленно протягивает она.
– Ничего.
Я пожимаю плечами и наблюдаю, как сестра закатывает глаза. Если отсылки к романам она просто не любит, то отсылки к мультфильмам ненавидит. И, пока мы смотрим друг другу в глаза, вселенная запускает счетчик. Песочные часы перевернуты, первые песчинки уже падают на дно колбы. Три… два… один…
Я вижу Артема. Он, как и я минутой раньше, смотрит на витраж, а затем спускается с третьего этажа вниз и идет нам навстречу.
Мое сердце начинает биться быстрее, оно, будто сорвавшаяся с поводка при виде хозяина собака, просто ликует. Я снова в игре, он опять мне улыбнется, а я покраснею. Сколько раз за лето я представляла этот момент? Сколько раз он мне снился? Мне кажется, во мне столько чувств, которые я копила всю жизнь, ни на что не растрачивала, прослыв высокомерным сухарем, и все ради этого момента! Чтобы… влюбиться с первого взгляда.
Артем смеется, обращаясь к кому-то. У него ямочки на щеках. Какая-то девушка, пробегая мимо, обнимает его, целует в щеку и о чем-то с ним шепчется. У него искорки в глазах. Они почти соприкасаются носами. У него очень красивый профиль. Артем наклоняется, достает кисточку из обрезанной пластиковой бутылки и принимается покрывать раму витражного окна чем-то прозрачным, а девушка убегает, взметнув длинными белыми волосами и пряча что-то в карман. Что-то похожее на записку.
Он все-таки в кого-то влюблен? Или просто флиртует со всеми? Почему мне кажется, что сердце вырвалось из груди и сейчас, как камешек, катится по ступенькам, рискуя рано или поздно оказаться под подошвой какого-то студента?
Я замечаю одежду Артема – черный рабочий комбинезон болтается на талии,
