Леди и Бродяга - Ксюша Левина
– Ты серьезно? – холодно интересуется Вера, с презрением глядя на Артема. – Не смей с ним связываться, поняла? Мало того что он… прислуга, – судя по тому как напрягаются мышцы на спине Артема, он слышит каждое слово, а я чувствую, как крошится под ногами пол, потому что вот-вот провалюсь сквозь землю от стыда, – так еще и от души посмеялся вместе со всеми, когда ты ушла. Неплохой вышел спектакль, но не смей даже мечтать о… продолжении. Поняла? Нашла, в кого влюбиться. Лучше бы продолжала свое затворничество!
Звенит звонок, и, судя по тому, как он нас оглушает, мы стоим под колонкой. Вера тихо и совсем не под стать нашей фамилии матерится и бежит наверх.
– Аудиторию сама найдешь, – бросает она мне через плечо, а потом исчезает за поворотом.
Мы остаемся на лестнице одни. Кисточка замирает над рамой, Артем ко мне не поворачивается, но на его губах улыбка или ухмылка, скорее даже второе. Он будто чего-то ждет, пока я мысленно считаю до трех. Щеки пылают, а сердце колотится, как сумасшедшее. А потом я бегу вслед за сестрой, поскольку не знаю, что ему сказать после всего, что он услышал от Веры. И после всего, что увидела я.
Третья глава
ИТАК, НА АРТЕМА буквально вешаются все подряд. И он каждой улыбается, а я-то думала, что только мне. Я видела его в течение дня то тут, то там. Он приходил в наш класс, чтобы настроить проектор, и староста группы, имени которой я пока не запомнила, чуть не захлебнулась слюной. Он заносил в кабинет истории недостающие парты, и девчонки шептались, что он очень даже ничего. Одна из них призналась, что ее сестра-второкурсница обжималась с ним в раздевалке, а он потом даже не перезвонил. Возможно, это просто сплетни, но я схожу с ума, и образ принца из моей летней мечты стремительно рассыпается.
Мой принц ходит в грязной майке, играет мускулами, курит за институтом и не перезванивает после того, как с кем-то пообжимается. Он не мистер Дарси, он в лучшем случае Уикхем[4] или Уиллоуби[5]. Хотя нет, нет, он Хитклифф[6]! Вот это подходит лучше всего, а я несчастная Изабелла, попавшая под его чары. Точно! У него наверняка цыганские корни, раз он так завораживает взглядом.
За день я узнаю больше сплетен, чем за всю жизнь, и это при том, что я ни с кем не дружу. Артем, как вирус, витает в воздухе, и половина им больна, а вторая боится заболеть.
– Только дурочки влюбляются в таких, как он, это же просто… персонал, – вздыхает моя одногруппница, глядя, как кисточка порхает по очередной раме, повинуясь пальцам Артема, и я закатываю глаза.
К ревности жизнь меня не готовила. Это так унизительно! Получается, я тоже с ним обжималась, а потом он не перезвонил. О таких говорят чуть ли не с жалостью. И их много.
– О-о, Бродяга, твоя подружка? – Я слышу это на парковке и оборачиваюсь на голос. Низкий, тощий кудрявый паренек с садовыми ножницами ровняет куст у ворот, глядя на меня с издевательским огоньком в глазах.
Я начинаю испуганно оглядываться, прежде чем понимаю, что и сам Артем сидит там же под кустом, вытянув ноги. Его роба опять висит на бедрах, спина согнута и подставлена солнцу. Это просто неприлично! И это его только что назвали Бродягой? Подходит как нельзя лучше.
– Привет, – лениво тянет он, едва взглянув на меня. – Или… сестра запретила здороваться с прислугой?
Он зажимает в зубах карандаш, и я только теперь понимаю, что в его руке блокнот. Артем начинает что-то быстро писать в нем.
– Я не считаю тебя прислугой. – Мой голос опять срывается, это какая-то магия.
– Да брось. Я работаю тут за деньги и выполняю грязную работу. Я и есть прислуга, принцесса.
Его кудрявый друг присвистывает, я краснею. Скоро придет Вера и устроит мне разнос, но я как будто бы взрослая и могу говорить с кем хочу? По крайней мере я себя этим успокаиваю.
– Отлично выглядишь, – не глядя на меня, сообщает Артем. Он всецело занят своим блокнотом, брови нахмурены, взгляд бегает по строчкам. Хаотично – то вверх, то вниз, то вправо, то влево, будто он пишет десять слов одновременно, вставляя в них по одной букве, вместо того чтобы написать сразу целиком.
Не дождавшись ответа, он отрывается от своих записей и смотрит на меня снизу вверх. Я сглатываю и отступаю под его тяжелым внимательным взглядом, будто меня кто-то рукой в живот ударил. Слишком много про него сегодня было сплетен, слишком много о нем говорили, я начинаю паниковать, как будто передо мной ожил герой романа, который я читала взахлеб весь день. Я всерьез задумываюсь, не свихнулась ли.
– Что? – Он поднимает брови, дергает подбородком.
– Спасибо… но не стоит делать мне комплименты.
– Почему это?
– Толпа поклонниц не обидится? – Я говорю почти шепотом, но уверена, что он слышит. Артем оглядывает меня с головы до ног так же внимательно, как только что рассматривал страницу в блокноте, и наконец наши взгляды пересекаются. У меня мурашки бегут по коже и, уверена, встают дыбом волоски на руках.
– Я, может, тут и прислуга, но ты мне не приказываешь, верно? Хочу делать комплименты, значит, буду.
Я не сразу понимаю, что его кудрявого друга тут уже нет, а значит, никто этих слов не слышит.
– Не хочу пополнить собой коллекцию… Весь день слушала о твоих похождениях.
– По-оздно, Леди Джейн Эйр, уже пополнила, разве нет?
Он смеется, лицо тут же становится расслабленным, открытым, широкая улыбка его преображает и делает тем же парнем, что сидел со мной на крыше. Вот как он соблазняет всех своих поклонниц! Улыбкой!
– Присядешь? – Он кивает на бордюр. Потом смотрит на мою кремовую юбку и качает головой. – Пожалуй, нет, тебе тут не место. Так что… беги. – Очень тихое слово, еле донесшееся до меня с ветерком, коснувшимся волос.
– Что?
– Твоя сестра идет, тебе лучше скрыться. – Он кивает куда-то мне за спину, потом встает, лениво потягивается и, подмигнув мне, уходит во двор института, а я остаюсь на парковке с Верой и ее злостью.
Сестра стоит,
