Фонарики желаний - Глория Чао
Вот что я делаю. Я помогаю желаниям исполниться.
Ну, раньше помогала. Вместе с Найнай. Вот в чём (была) тайна магазинчика «Фонарики желаний», вот почему наши фонарики самые лучшие: когда покупатель доверяет нам свои мечты, мы делаем всё возможное – тайком, за кулисами, – чтобы эти мечты исполнились. Впервые это случилось, когда мне было тринадцать лет: тогда Лам-агун купил фонарик, чтобы пожелать себе ощутить вкус прошлого. Он часто тосковал по своему дому – Макао. Я никогда не забуду, каким удручённым он выглядел, когда, сутулясь, вошёл в наш магазинчик, и как горели его глаза, когда он рассказывал о своей любимой еде, о храмах и садах родного города.
– Мы должны ему помочь, – сказала я бабушке. И вместо того чтобы ответить «ничего не поделаешь», Найнай тут же кивнула:
– Давай придумаем как.
После долгих раздумий и поиска в «Гугле» нам удалось найти недавно открывшийся ресторан кухни Макао на севере Чикаго. Там готовили одно из упомянутых Лам-агуном блюд – минчи[10]. Чтобы исполнить его желание, оказалось достаточно подсунуть меню ресторана ему под дверь. Когда через несколько дней Лам-агун пришёл к нам в магазинчик и, разрываясь от радости, рассказал, что его желание сбылось и вкус родного дома придал новые силы его старой усталой душе, я поняла, что назад дороги нет. Я хотела исполнять желания – так долго, как получится.
В следующие несколько лет, вплоть до бабушкиной смерти, мы с ней работали невидимыми джиннами китайского квартала. Мы называли себя «партнёрами по исполнению желаний». Ну, как «партнёры по преступлению», только намного, намного лучше.
За полгода, прошедших после её смерти, я не исполнила ни одного желания. Было слишком тяжело. Но, оглянувшись на бабушку Шуэ, которая возилась со своим фонариком, с надеждой улыбаясь, я снова почувствовала трепет в груди.
Ну, привет.
Это будет замечательное желание для нового начала. И, что ещё приятнее, оно же поможет мне исполнить желание, которое я напишу на своём фонарике.
Я останавливаюсь, позволяя знакомым звукам и образам обернуть меня пеленой ностальгии. Я хочу почувствовать, словно Найнай снова рядом. Небо розовое – его уже подожгло заходящее солнце. По лужайкам с криками бегают дети. Собаки лижут своих хозяев, незнакомцев и друг друга. По всему парку разносится радость. Я оглядываю людей вокруг. Людей, которых знала всю жизнь, к которым могу обратиться и с самыми трудными, и с самыми тривиальными проблемами. Вот Сун-аи, которая возила меня в больницу и обратно, когда Найнай уже сильно болела и родители не отходили от её постели. Я машу ей и её двум дочкам-подросткам. Вот Ян-попо, милая старушка, которой уже за восемьдесят; она так гордится, что родилась на Тайване, что носит ожерелье в форме острова. Все её знают – она делает из бумаги чудесных лягушек, рыб, журавликов и разные хитрые фигурки. А вот Чжан-аи, которая любила кормить меня отвратительным мороженым из фасолевого пюре, которое мне приходилось с улыбкой есть, давясь, у неё на глазах. (И чем больше я съедала, тем больше добавки она мне предлагала – такая вот безвыходная ловушка.)
Все знакомые мне семьи зажгли по меньшей мере по одному фонарику желаний. Они мелькают тут и там в людском море, словно парящие чайки. Островки. Отражения звёзд. Куда ни повернись, везде кто-то с надеждой пишет желания.
И всё это благодаря бабушке. Она здесь, повсюду вокруг меня.
Солнце заходит, медленно наступает ночь. Я торопливо спускаюсь по каменным уступам к воде, чтобы немного побыть одной. Я думаю о Найнай, перебирая одно воспоминание за другим, пока не начинаю слышать её смех «ха-ха-ха» и – клянусь – чувствовать запах её цитрусовых духов, которыми она пользовалась потому, что «апельсины приносят счастье». Я беру набор для каллиграфии и пишу своё желание на фонарике широкими, чёткими чертами – как учила Найнай, когда мне было восемь.
Я желаю, чтобы бабушкино наследие жило. Чтобы я, мои родители и вся наша община никогда её не забывали.
Фонарики зажигаются один за другим. Темнота опускается на город, ожидание становится всё напряжённее. Все дышат надеждой.
А потом… начинается магия.
На одном общем вдохе все хватают фонарики и запускают их в небо. Они светятся оранжевым, жёлтым и красным, цвета переходят друг в друга в небе. Кажется, будто весь Промонтори-Пойнт освещён парящими маленькими шариками. Я не могу отвести глаз. Не могу двинуться. Я уже столько раз это видела, что давно сбилась со счёта, но каждый раз это зрелище меня завораживает. И я надеюсь, что никогда не перестану смотреть на него с восхищением.
Я обнимаю свой фонарик – осторожно, чтобы не раздавить его, – затем поджигаю и отправляю в ночное небо. Он повисает надо мной вместе с остальными, а потом – мягко, гладко, элегантно – его подхватывает ветер и быстро уносит прочь.
Пока фонарики парят над водой, мне на мгновение приходит мысль потянуться и отменить своё желание. Нет, не потому что я не хочу, чтобы оно сбылось (я хочу – каждой клеточкой тела и всеми фибрами души), но потому что оно кажется таким мелким в огромном море желаний, которые наверняка важнее моего. Немного поколебавшись, я всё-таки отпускаю желание и мысленно машу ему вслед.
А потом шепчу ветру ещё одно желание. То, которое слишком боюсь писать на фонарике.
Надеюсь, что однажды сбудутся и другие мои желания, не только те, которые я отправляю в ночное небо. Особенно те, которые я слишком боюсь записывать.
«Я не хочу больше быть одинокой».
Я смотрю, как мой фонарик постепенно превращается в крохотный кружок, потом в точку, потом в тусклую звёздочку. А потом концентрируюсь. Завтра я приведу в действие свой план – устрою милую встречу бабушке Шуэ и мистеру Тану. Единственное, что может быть волшебнее неба, полного желаний, – это помогать желаниям сбываться.
2. Мотылёк
Кай
На самом деле я вовсе не собирался вставать так близко к столику, на котором разложили товары из её магазинчика. Но все уже настолько привыкли к моей помощи, что едва я купил свой фонарик, как меня тут же обступили со всех сторон. Сейчас я помогаю маленькому Бао написать на фонарике желание: «Ещё палочек «Поки».
– Хороший выбор, дружок, – говорю я и даю ему пять. Бао перечисляет свои любимые вкусы, а
