Волны памяти - Изольда Рыбкина
— Ты кто еще? — спрашивает Игорь.
— Я Фёдор, жених Оли.
*регент — руководитель церковного хора
*солея — возвышенное место в храме, откуда священник читает проповедь во время службы
*алтарь — часть храма, вход куда разрешен только священникам и их помощникам (алтарникам)
*епитимья — наказание, которое может дать священник на исповеди за особо тяжкие грехи
Глава 30
Я выросла в большой священнической семье. У меня восемь братьев и сестёр, я считалась четвертой, а брат-двойняшка — пятым. В нашей семье никогда не было упоминаний о том, что кто-то из детей может быть неродным. Да, мы с братом совершенно не похожи, копией кого-то из родителей я тоже не была, но ни разу за двадцать восемь лет мне и в голову не пришло подумать, что я могу быть приёмной.
После окончания школы с серебряной медалью я поступила на бюджет в Волгоградский медуниверситет на психотерапевта, окончив его, работала в частной клинике. Приезжая к родителям на выходные, часто бывала в Рыбинках, отсюда и узнавание улиц, домов и людей. В этом городке также жил мой жених — Федя.
— Оленька, почему ты одна? Где Игорь? — нельзя сказать, что с большим сожалением, скорее — с удивлением, спрашивает мама, когда я добираюсь до кухни, расцеловав по пути всю свою большую семью.
— Мам, я всё вам объясню… Это такая долгая история…
Я задумываюсь на секунду и понимаю, что за последний месяц в моей жизни произошло столько событий, сколько не было за все годы от самого рождения.
— Давай, дочка, рассказывай, мы готовы тебя слушать, — говорит отец, который сидит во главе длинного стола.
Здесь собрались не все дети: старшие два брата — священники, они живут и служат в других городах, сестра в Рыбинках, обещала приехать вечером, а пока дожидается мужа с работы; мой «двойняшка» в Питере, учится в духовной академии, семью не создал, и мы думаем, что он вскоре станет монахом. По итогу получается, что сегодня из детей только я и трое младших — двадцатитрёхлетняя Ирина, которая работает учительницей в местной школе, двадцатилетний Никита, студент Рыбинского строительного колледжа, и четырнадцатилетняя Аринка, наша всеобщая любимица и егоза.
— Меня нашла моя сестра, — решаю я начать с этого, не придумав, ничего получше.
После этих слов все замолкли, а родители в ужасе посмотрели друг на друга.
Лена пришла в клинику, где я работаю, и записалась на приём. Когда я увидела её, то очень удивилась нашему сходству, и она практически с порога выложила мне свою «правду». То, что она мне наговорила в тот раз, я сейчас даже вспоминать не хочу. Узнав, каким человеком была моя сестра и как умело у неё получалось врать, я сильно сомневаюсь, что там было хоть сколько-то правды. Мне стыдно перед родителями, что я поверила в ту ложь, и ничего им не сказав, отправилась на встречу со своей биологической матерью. Поняв, что меня использовала, и скорее всего, хотела убить, собственная сестра, я теперь могу доверять только тем, кто всю мою жизнь был для меня настоящей семьёй.
— Мам, папа, — обращаюсь я со всей искренностью, — пожалуйста, расскажите мне всю правду.
— Доченька… — мамины глаза застилает влага, готовая пролиться целым потоком. — Мы скрывали от тебя это… Это враньё… Это такой грех… Это я виновата, я, как Ева, заставила и вашего папу жить с этим грехом двадцать восемь лет…
Мама плачет, а отец, с чувством глубокой боли, обнимает её за плечо, пытаясь утешить, но видно, что ему самому очень трудно держаться.
— Оля, — всё же начинает он, видя, что у матери говорить в ближайшее время не получится. — Господь подарил нам тебя неожиданно. В тот день, когда Настя родила Олега, к ней в палату привезли Светлану, которая разрешилась двумя девочками-близняшками. Молоденькая роженица сразу объявила своей соседке по палате, что будет писать отказ от детей. Она была не замужем, отец детей не хотел и слышать ни о ней, ни о своем потомстве, жила она на тот момент со старенькой бабкой, которая воспитывала её после смерти родителей, попавших в аварию, будучи в нетрезвом состоянии. В общем, девушка была из неблагополучной семьи и не хотела становиться матерью. Тогда Настя предложила ей забрать её детей, чтобы они не попали в детский дом, а росли в семье.
Девушка сначала согласилась, но, узнав, что при отказе от детей ей в любом случае придётся выплачивать им пенсию, задумалась. Работы у неё не было, а тут одна из медсестер сказала, что как мать-одиночка она будет получать выплаты на ребенка, если он будет жить с ней. Но забирать двоих малышей Светлана побоялась. Одной ей было не справиться, и вот тогда они решили пойти на то, чтобы всем было хорошо. Договорившись с медсестрой и доктором, который принимал роды, одну из девочек записали на Настю, а одну на Светлану. Ч и т а й на К н и г о е д. н е т
— И что же, Светлана не пыталась за эти годы с Вами связаться, увидеть меня? — спрашиваю не ради того, чтобы узнать, нужна я была родной матери или нет, мне интересно узнать совсем другое.
— Всего однажды она вышла на нас и приехала в Ивановку, — отвечает отец. — Когда тебе было семь, Светлана начала угрожать, что расскажет тебе, что ты неродная, и требовала деньги.
— И что же вы?
— Я отдал ей деньги, которые собирал на новую машину. Там было не так много, всё равно не вышло бы купить чего-то путного. Светлана, поняв, что больше ей с нас взять нечего, быстренько умотала, даже не дождавшись тебя из школы.
— Доченька, она тогда приехала вся опухшая, грязная… С каким-то сомнительным типом. Я нисколько не пожалела, что забрала тебя у неё, — добавляет мама.
— Примерно в это время моя сестра и попала в детский дом. Светлану лишили родительских прав, — говорю уже то, что узнала от директора Людмилы Алексеевны.
— Так ты всё это время была у сестры? — спрашивает Ирина.
— Нет, Елена меня обманула. Она оговорила вас, сказала, что вы меня отобрали у матери и запрещали нам с сестрой видеться. Лена пригласила меня к себе в гости, уговорила остричь и покрасить волосы на тон темнее, чтобы мы с ней были максимально похожи, якобы для того, чтобы сделать маме сюрприз. Меня привезли в Таиланд, поселили в гостинице, а в условленный день доставили на
