Американский принц - Сьерра Симоне
— Я… — Я был словно в тумане, но мне не было страшно. Был немного слабым, наверное, а у меня во рту был привкус металла, но я не был мертв, не умирал и не извивался в агонии. Так что это определенно было приятным сюрпризом.
Сапоги возобновили движение, и сейчас я заметил руки Эша, беспокойно сжимавшиеся и разжимавшиеся у его бедер, пока он вышагивал.
— Солдаты Карпатии носят морфий в своих аптечках первой помощи. Ты стонал, когда я тебя перевязывал, поэтому я дал тебе немного. Это будет нашим маленьким секретом.
Морфий. Это объясняло размытость сознания, то, как ощущалась боль — словно она кричала на меня из дальней комнаты. Я изо всех сил попытался сесть, размытость быстро превратилась в головокружение, и крики боли начали приближаться. Но я справился, прислонившись к дереву и сделав несколько медленных вдохов, пока Эш продолжал вышагивать по нашему временному лагерю, словно запертый в клетке тигр.
Я осторожно приподнял пальцами куртку — рукав был бесцеремонно разрезан, вероятно, для того, чтобы Эшу было легче добраться до моего пулевого ранения — и я пощупал повязку. Я чувствовал запах антисептика, видел, в каком месте он вытер кровь, как смог, и полюбовался на аккуратные линии пластыря и бинта. Моя лодыжка была обработана с такой же заботливой осторожностью.
— Ты не так уж плох в этом, — слабо сказал я. — Тебе следовало стать врачом.
— Если бы я был врачом, то не оказался бы здесь, чтобы спасти твою жизнь, — прорычал он, а затем настоящая острая боль оборвала его голос. — Какого хрена ты думал, Эмбри?
— Я не знаю. — Моя ярость на солдат Карпатии прошла. Исчез даже кайф, который я обычно чувствовал после столкновения с врагами — исчез вместе с вытекшей из меня кровью, ослаб под воздействием морфия. — Я должен был остаться.
— Блядь, да, ты должен был, — огрызнулся Эш. — Ты чуть не умер сегодня и из-за чего? Из-за сепаратистских засранцев в городишке, название которого никто не знает?
Я посмотрел на него в темноте. Во мне исчезло опьянение сражением, но я узнал все его признаки в Эше. Эш не каменел от него, как некоторые парни, и не чувствовал головокружения, как иногда случалось со мной. Он вибрировал от него, словно схватился обеими руками за оголенный провод. Его глаза сверкнули в темноте, напряжение грохотало в его теле. Он из тех, которому нужно было выпить, трахнуться или подраться, или все сразу — таким человеком, которым часто был я, но с Эшем, это ощущалось по-другому. Такое горячее, отчаянное возбуждение было иным, когда оно прожигало человека столь же могущественного, каким был Эш, такая неугомонность была опасной, когда заражала человека, который не привык к тому, чтобы выходить из-под контроля.
Сейчас Эш был опасен. Находиться с ним рядом было небезопасно.
А я? Был ли испуган? Чувствовал ли я беспокойство рядом с человеком, который выглядел так, будто голыми руками хотел разорвать на части и меня, и весь мир?
Не-а.
Более того… я ощущал какое-то останавливающее сердце благоговение, какой-то восхитительный ужас, такой, который ощущают рыцари в легендах, когда понимают, что та женщина, которую они встретили у реки — это великая и ужасная королева фей, которая сейчас съест их живьем.
Я уставился на Эша, когда он остановился и встал передо мной, о чем-то меня спрашивая. Я изо всех сил старался выбраться из вызванной морфием дымки и сосредоточиться на настоящем моменте.
— …желание смерти, — сказал Эш. — Ты хочешь умереть? В этом дело? Ты так сильно меня ненавидишь, что заставил бы меня на это смотреть? Что заставил бы меня нести за это ответственность?
— Ты ни в чем не виноват, — ответил я. Морфий и боль сделали мой голос усталым. Обеспокоенным.
— Хрена с два, я не виноват, — прошипел Эш, мой слабый голос никак не мог сдержать его гнев. — Ты, правда, веришь, что я смог бы передать твоей матери сложенный флаг и просто уйти, словно не имел к этому никакого отношения? Я защищаю всех своих людей, но ты… — Его голос дрогнул, и он отвернулся, жестоко пиная упавшую ветку. — На хер тебя и твою смерть, Эмбри. Пошел ты на хер.
Вспоминая первый день, когда мы встретились, я попытался пошутить и потерпел неудачу:
— Я бы предпочел, чтобы все было как раз наоборот.
В мгновение ока Эш оказался на мне, оседлал мои бедра, одна рука отдернула назад мою голову, поэтому мне пришлось смотреть ему в лицо.
— Не играй со мной в игры, — тихо сказал Эш. — Не сегодня ночью. Не после того, что ты сделал. Ты не захочешь узнать то, о чем я сейчас думаю.
Я едва мог дышать. Мое плечо ныло от боли, а мой увеличивавшийся член кричал от голода. Я был во власти монстра — в руках рассерженного бога, — и я как никогда ощущал себя живым. Это было как тогда, когда я целовал его ботинок, как в тот первый момент, когда меня подстрелили в деревьях — весь мир ожил, гудел лес и шелестели листья, и если б я внимательно слушал, то понял, что моя кровь и мое сердце были частью этой невероятной симфонии магии и музыки, что все время играла. Быть с Эшем сродни моему опьянению от битвы, хрупкость жизни была столь очевидна, нервное возбуждение от того, чтобы уцелеть после этого было столь волнующим. Чтобы остаться в живых после Эша.
— Возьми, — сказал я, мои фантазии, появившиеся много лет назад, возвратились и заставили меня пошевелиться под ним.
— Что? — тихо спросил он.
— Возьми то, что тебе причитается. Возьми то, что ты заслуживаешь за спасение моей жизни.
Его губы раскрылись, а глаза закрылись, и он еще сильнее оттянул назад мою голову, обнажив горло.
— И что именно мне причитается? — спросил он. — Чего именно я заслуживаю?
Я встретился с ним глазами, которые были почти черными в темноте.
— Все, что пожелаешь.
— Я хочу, чтобы ты лежал на земле со слезами на глазах. Думаешь, ты хочешь мне это дать?
— Нет, — я сглотнул. — Я хочу, чтобы ты это у меня взял.
Он застыл.
— Позвольте мне поблагодарить тебя, — молил я. — Позволь мне сделать так, чтобы ты чувствовал себя лучше. Используй меня. Используй меня, как тебе нужно.
— Ох, именно этого ты хочешь, да? — выдохнул Эш. Он наклонился, его бедра на моей пульсирующей эрекции, и я почувствовал его собственную несгибаемую выпуклость, прижавшуюся к моему животу. Она была огромной. Он мог бы разорвать меня на
