Сердце Гудвина - Ида Мартин
Но ведь там, на участке Ивана Сергеевича, что-то все-таки произошло. Что-то такое, что довело меня до приступа. Что-то, о чем вспоминать не хотелось. Но если верить Ершову, преодолеть страх возможно, лишь если удерживать контроль.
Все складывается из чего-то, и замечаем мы намного больше, чем сами успеваем осознать. Что же я увидела, что могло меня напугать? Ну, конечно, я ведь сразу заметила котенка, забившегося между мешками. Осмыслить этого еще не успела, но глаза отсканировали и отправили информацию в мозг. А тот, обработав ее, запустил дальше. Соотнес с прочими данными и выдал результат.
«Слесарь принес домой четыре задвижки, плотник – три рубанка, а электрик – шестнадцать лампочек. Этому вас Ванька не учил?»
Ухо котенка было белым. Я не рассмотрела его, но знала наверняка. В том подъезде жил Иван Сергеевич. Факт, не требующий подтверждений. Математик приходил на Новый год к Степе и был на дне рождения Матвея. Меня снова затрясло.
«Очень прошу тебя, Алиса, придумай, пожалуйста, способ убирать волосы. Они очень отвлекают».
Господи! Этого просто не может быть. Не может быть, потому что это ужасно и я этого не хочу! Порыв кинуться немедленно куда глаза глядят в следующую же секунду сменился решимостью отправиться к учителю и все ему высказать. А потом снова накатила волна отрицания. Этого не может быть!
Папа был у Михайловых. Из дальней комнаты доносился его громкий смех, ему вторил дядя Сережа. Я в два счета оказалась возле Ксюшиной комнаты и влетела в нее не стуча. Рома в вакуумных наушниках, задумчиво глядя в потолок, качался на стуле, а заметив меня, чуть не опрокинулся.
– Где сестра? – выпалила я.
– Гуляет, – буркнул он, стягивая наушники.
– Так поздно?
– Она теперь все время так.
– Че-о-орт! – разочарованно протянула я, чувствуя, что еще немного и взорвусь от негодования, желания поделиться ужасающим открытием и от страха, который невозможно держать в себе.
– Не знал, что вы помирились.
– Мы не мирились, но все равно. Очень нужно поговорить.
– Что-то случилось? – на Ромином лице появилась искренняя озабоченность.
– Я такое узнала, Ром, что просто треш.
– Ну заходи. Рассказывай!
Плотно прикрыв за собой дверь, я остановилась возле Ксюшиной кровати, скрестив руки на груди, не в силах ни унять дрожь, ни спокойно присесть.
– Скажи, а ты ходил навещать Ивана Сергеевича? В его городскую квартиру? Жанна сказала, что вы все ходили к нему.
– Допустим, ходил, – Рома поморгал, не понимая, зачем я это спрашиваю. – А в чем дело?
– Он живет в девятиэтажке напротив автошколы?
– Ну да. А что?
Радости от подтверждения собственной догадки я не почувствовала. Только спазматический холодок в желудке.
– Помнишь Гудвина? Того парня, который мне писал признания в любви?
– Угу.
– Так вот, я поняла кто это.
– Так… И кто же?
Я замерла, глядя на Рому, словно хотела, чтобы он прочел ответ в моих мыслях. Произнести свою догадку вслух было страшно. Словно пока молчишь, этого нет в реальности, а стоит сказать – тут же обретет физическую форму.
– Это Аксенов!
– В смысле, Аксенов?
– В самом прямом. Это он… он пишет мне.
Рома недоверчиво молчал, переваривая услышанное.
– Алис, ты совсем? – наконец выдавил он.
– Нет, Ром, это правда. Очень долго объяснять, но все сложилось, и я теперь не знаю, как мне с этим жить дальше.
– Ты несешь бред, – категорично отрезал Рома. – У вас с сестрой уже совсем крыша на этой теме поехала. Вы думаете, что все вокруг от вас без ума, каждый вас хочет и умирает от любви. Это уже одержимость какая-то, честное слово!
– Но я не вру! Он мне пишет. Почти каждый день. Всякое. Мы сегодня с Жанной ездили к нему в Кратово. Да ты, наверное, знаешь. У него там котенок, фото которого Гудвин мне присылал, говорил, что нашел в подъезде и возьмет себе.
– И это все? Все доказательства?
– Он был на Новом годе у Степы и у Матвея на дне рождения.
– И что? Я тоже там был.
Я снова зависла с ответом.
– Но котенок, Ром!
Откинувшись с тяжелым вздохом на спинку стула, Рома взъерошил волосы пятерней.
– Мне всегда казалось, что людям, не склонным к размышлениям, живется легче, но смотрю сейчас на тебя и диву даюсь, как запросто ты усложняешь себе жизнь.
– То есть ты мне не веришь?
Рома негодующе покачал головой.
– Сядь, пожалуйста, и успокойся.
– Не могу! Я не могу успокоиться, когда понимаю, что мне пишет мой учитель математики! Говорит, что не может спать и мечтает о сексе со мной. Видел бы ты его: пьяного, заросшего, едва связывающего слова. У меня давно ощущение, что у него какой-то маньячный стиль, но Ксюша заверила, что с ним все в порядке. И некоторое время я тоже думала, что все норм. Но это не так. Он бывает норм, иногда даже очень норм, но потом вдруг его несет, как будто у него биполярка или раздвоение личности. Как мне успокоиться? Он присылал мне цветы и знает, где я живу. А еще последнее время меня одолевают предчувствия, что должно случиться что-то плохое… И это все связано. Понимаешь?
Рома встал, подошел ко мне и, обняв за плечи, усадил на Ксюшину кровать.
– Алис, не хочу прозвучать в стиле родителей, но сейчас, кажется, должен. Во-первых, я сразу говорил, что этого типа нужно заблокировать, но вам было весело и любопытно. Во-вторых, Иван Сергеевич не может иметь к этому отношения, потому что, извини, конечно, но ему совершенно не до тебя. У него проблемы с женой, и он сходит по ней с ума. По ней, а не по тебе. Понимаешь? Ну а в-третьих… даже если ты видела того же котенка, что и на фото, что вообще не факт, то его мог привезти в Кратово кто угодно из наших. Просто поспрашивай ребят.
Ромины слова звучали разумно, а голос успокаивал.
– Все равно я его боюсь.
– Кого? Гудвина?
– Ивана Сергеевича. Но Гудвина тоже. Особенно после того, что я поняла.
– Говорю же, ты ошибаешься.
От него пахло печеньем и еще чем-то вкусным. Я уткнулась ему в плечо.
– Давайте уже все помиримся, пожалуйста. Мне так без вас плохо. Вот я рассказала тебе – и стало легче, хотя до конца ты меня и не переубедил, я уже не так сильно боюсь.
– Дай мне свой телефон, – Рома протянул руку, и я покорно отдала ему телефон.
Он открыл ВК, нашел мою переписку с Гудвином и, не читая, заблокировал его.
– Просто не думай больше об этом, и все рассосется само собой.
– А Ершов говорил, что не думать помогает ненадолго. Потом все равно приходится открыть глаза, и тогда становится только хуже. Лучше сразу во всем разобраться.
– Ты общаешься с Ершовым?
– Ну так, немного.
Рома вернул телефон.
– Лучше не связывайся с ним.
– На самом деле, он не такой ужасный, как хочет казаться.
– Я знаю, какой он. У него родители какие-то блогеры-миллионники, из тех, что выносят личную жизнь на обсуждение толпы и вечно ссорятся друг с другом, чтобы похайповать. Он живет попеременно то с матерью, то с отцом и нахватался от них двуличия и наглости.
– Да ну, нет. Он сказал, что его мама – кардиолог, а папа – инженер.
– Вот-вот! Поэтому и говорю, не общайся. Он тебе никогда правду не скажет. Да и зачем тебе Ершов?
– Он интересный.
Рома скептически пожал плечами.
– Смотри сама. Мое дело предупредить. Но вы с Ксюшей никогда меня не слушаете.
– А откуда ты узнал про его родителей?
– Жанна рассказала.
– А какие блогеры? В каких соцсетях? Ты знаешь их имена?
– Понятия не имею.
– А тематику блогов?
– Спроси лучше у Жанны. Я не выяснял. Мне незачем.
– Ну так что, мир? – Я выставила вверх мизинец, и Рома его зацепил своим.
– Мир.
– А ты можешь поговорить с Ксюшей, чтобы мы и с ней помирились?
– Уже говорил. И… в общем, ей нужно время.
– Но, Ром, ты наверняка понимаешь, что я сделала не так? Отчего она обозлилась на меня? Никогда в жизни подобного не было. Я с ума схожу оттого, что не понимаю. Даже с Ершовым общаюсь! – Я рассмеялась. – Видишь, как сильно меня заносит?
– Я Ксюшу не понимаю. – Рома покачал головой. – Совсем не понимаю. Еще меньше, чем тебя. Я устал ругаться с ней из-за Оболенцева. У нас каждый день скандалы. Я ее прошу с ним не встречаться, но у нее в голове словно замыкание случилось. Она или орет, или рыдает, или молчит. Я и по-хорошему пытался. Предлагал разобраться, но нет. В общем, я тебе не помощник.
– Ладно, – сказала я и чмокнула его в щеку, – все равно спасибо. Ты мне очень помог, иначе я сегодня не уснула бы.
– Будешь пиццу? Наши заказали.
– Мама спрашивала, но от своей порции я отказалась.
– Оставайся. Я с тобой своей поделюсь, – Рома расплылся в своей чудесной светлой улыбке.
– Спасибо! – Я обрадовалась. – Кажется, у меня появился аппетит.
