Карнавал Хилл - Кэролайн Пекхам
У меня сжалось в груди, и я боролся с желанием поверить этим словам, но они ранили глубоко.
— Ага, — сказал он, ухмыляясь, когда заметил выражение моего лица. — Они даже не организовали для тебе могилу, чтобы оплакивать, красавчик. Я думал, что в конце концов они это сделают, но, видимо, они забыли.
Мое горло сжалось, когда я посмотрел на него, видя правду в его глазах. Он не упустил возможности рассказать мне, что «Арлекины» думают, будто я погиб в «Кукольном Доме», и, похоже, находил это чертовски забавным. Я знал, что меня изгнали и что у Фокса, Джей-Джея и Роуг больше нет причин обо мне беспокоиться, но все равно было больнее, чем я хотел бы признать, осознав, что они уже двинулись дальше, забыв обо мне.
— Я думаю, теперь ты призрак, — промурлыкал Шон. — Я единственный человек в мире, который знает, что ты все еще жив. Так что, может быть, тебе стоит получше постараться для меня. Я могу быть довольно веселым, когда захочу.
Он направился к деревянному стулу, стоявшему в углу комнаты, повернув его так, что он заскрипел по полу пока он тащил его, а затем поставил передо мной, прежде чем сесть. Он достал из кармана пачку сигарет, которая была среди вещей, которые он забрал у меня, когда меня похитили. Он прикурил одну из них от моей зажигалки Zippo, затянувшись так, что дым закружился вокруг меня и заставил меня тосковать по нему.
— Я мог бы стать психотерапевтом, — задумчиво произнес он. — Всегда умел находить подход к людям. — Он откинул голову назад, выпуская кольца дыма к потолку.
— Да, ты действительно умеешь выводить людей из себя, это точно, — прорычал я, мои плечи горели от оков.
Он расхохотался. — Я здесь не для того, чтобы меня любили, прелестные глазки. Я здесь, чтобы трахнуть весь мир и взять от него все, что смогу. Он — дерзкая шлюха, которой нравится сосать мой член, и теперь я сделал его своей сучкой. — Он ухмыльнулся своей метафоре и продолжил. — Знаешь, кто еще дерзкая шлюха?
Я напряг все мышцы и старался не показать реакцию, но уже слишком много раз выдавал свои чувства по этому поводу. Он знал, как задеть меня за живое.
— Роуг, — произнес он, будто это было откровением. Он схватился за член поверх джинсов, сжав его. — Я почти получил ее, прелестные глазки. Она была всего в одном шаге от того, чтобы выйти и пожертвовать собой ради Джонни Джеймса. Глупая маленькая шлюшка.
— Заткни свою гребаную пасть, — прорычал я.
Он встал со своего места, чувствуя себя в своей стихии, так как все-таки сумел вывести меня из себя, и пошел вперед, затягиваясь сигаретой. — Я получу ее, Чейз. Все, что мне нужно, — это правильный рычаг, и я выяснил все твои слабые места. Ты, Фокс, Джей-Джей и она. В ней что-то есть, что-то прекрасное, и я собираюсь использовать это в своих интересах.
— Если ты прикоснешься к ней, я уничтожу тебя, — выплюнул я.
— Громкие слова для человека, вздернутого, как кусок мяса, — рассмеялся он. — Думаю, я заставлю тебя смотреть, когда заполучу ее в свои руки. Я приведу ее сюда, свяжу и буду трахать, пока она не заплачет.
— Я убью тебя, блядь, — рявкнул я так, что кровь застучала у меня в голове. Я понимал, что он просто пытается меня разозлить, но я также знал, что он действительно способен на это. И я, блядь, не смогу этого вынести.
Он придвинулся ближе ко мне и затушил сигарету о мою грудь, заставив меня зашипеть от боли.
Никчемный, бесполезный, ни на что не годный.
Голос моего отца эхом отдавался у меня в голове, и я закрыл глаза, пытаясь выбраться из этой неизбежной пропасти, которая поглотила меня. Но я тонул все глубже, теряя тот дюйм контроля, который у меня еще оставался. Я снова был просто ребенком, отданным на милость монстра, и чувствовал себя отвратительно слабым. Но на этот раз я хотел спасти не себя, а Роуг и моих братьев. Я был схвачен этим ублюдком и для чего?
— Просто расскажи мне о распорядке Фокса, и боль закончится, прелестные глазки, — пообещал Шон, подув на мою грудь в том месте, где он оставил ожог.
Я пытался найти хорошие воспоминания в своем прошлом, за которые можно было бы ухватиться, но все они, казалось, рассеялись, пока не остались только темные. Я увидел, как мой отец шагает ко мне, пока я скорчился в углу своей спальни, прижав колени к груди, а он сжимал ремень в руках. Я слышал крики моей матери в соседней комнате, я слышал, как их кровать снова и снова ударялась о стену, и то, как она затихла. Как будто она просто… исчезла. И куда бы она ни ушла, я тоже хотел пойти туда сейчас. Мне нужно было найти солнце, моих друзей, но их там больше не было, были только темнота, страх и ощущение того, что я такой маленький, что могу быть раздавлен ботинками этого человека.
Голос моего отца снова заполнил мою голову: — Я не хотел тебя, твоя мать не хотела тебя. Ты — чума в этом доме, мальчик.
Кулаки Шона снова врезались в мою плоть, но я чувствовал руки моего отца. И я хотел, чтобы они просто обхватили мое горло и покончили с этим, отправили меня во тьму, где я мог бы исчезнуть навсегда. Быть никем было бы намного проще, если я был мертв.
В конце концов побои прекратились, и моя плоть заныла от тысячи свежих синяков. На моем теле едва ли было место, которое не болело, но самым худшим местом из всех сейчас был мой разум. Я был ребенком в холодном доме, столкнувшимся с гневом мужчины, от которого пахло пивом и дымом и который казался таким большим, что поглощал все, что попадалось мне на глаза. Его желтые
