Капо (ЛП) - Стоун Пайпер
— Ты такая умненькая, малышка, да? — теперь я перешла на детский лепет. Смех продолжался, как и поцелуи пушистого щенка, последний из которых был настолько сильным, что я упала с корточек на задницу и захихикала, как маленькая девочка.
— Ты такая естественная. — Глубокий голос срезонировал во всём моём теле, проникая прямо в самое сердце. Как могли несколько слов, сказанных этим мужчиной своим сильным, сочным баритоном, оказывать на меня такое сильное воздействие? Дрожь усилилась, даже пальцы покалывало. Правда заключалась в том, что я была счастлива, испытывая облегчение от того, что он вернулся домой.
Дом.
Мне пришлось напомнить себе, что это не мой дом, но я чувствовала себя здесь более комфортно, чем в доме моего отца. Почему, во имя всего святого, это было так?
Я попыталась выглянуть из-за Сэйди, но она и не думала отвлекаться, требуя всего моего внимания, положив лапы мне на плечи. Я позволила ей повалить меня на пол. Теперь она стояла надо мной, тяжело дыша и извиваясь, прижимая меня к полу, словно говоря: «Смотри, что я поймала, папа». И по какой-то безумной причине я нисколько не возражала.
Франсуа подошёл ближе, держа руки в карманах, и посмотрел на меня сверху вниз с явным удивлением на лице.
— Теперь я знаю, как не дать тебе сбежать.
— Ты всё ещё думаешь, что я попытаюсь сбежать?
— О, я бы ни за что не упустил тебя, прекрасная куколка. Сэйди, девочка. Ты не могла бы дать нам с мисс Делани пару минут? — он погладил её по голове, и Сэйди замахала хвостом туда-сюда, в последний раз лизнув меня по всей длине лица, прежде чем умчаться прочь. Франсуа протянул руку, приподняв одну бровь, и помог мне подняться на ноги, приложив достаточно силы, чтобы я прижалась к нему.
Чёрт бы побрал этого мужчину. Его запах. Его сжатые челюсти с восхитительной тёмной щетиной, покрывающей их. Я хотела провести по ним пальцами, наслаждаясь этими ощущениями. Я почувствовала дополнительный взрывной жар и сделала всё, что было в моих силах, чтобы заставить свой разум собраться с мыслями.
Он усмехнулся, как будто точно знал, о чём я думаю.
— Ты скучала по мне, милашка?
— Спросил паук муху.
— Возможно.
Когда Франсуа начал отворачиваться, я остановила его, заметив что-то на его лице.
— Ты ранен? Что-то случилось? — он заметил настойчивость в моём голосе и, казалось, удивился этому.
Затем он взял меня за руку и поднёс мои пальцы к своим губам.
— Мне не больно, милая belle poupée (прим. с фр. — красивая куколка).
— Тогда что у тебя на лице? — я знала ответ. Это была засохшая кровь. Назвать меня красивой куколкой по-французски не собьёт меня с темы. Он не мог осыпать меня комплиментами и ожидать, что я перестану задавать вопросов.
— Не спрашивай о моём мире, Делани. Тебе не понравятся ответы.
— Похоже, теперь я часть твоего мира.
Франсуа несколько раз провёл костяшками моих пальцев по своим губам, и я вздрогнула.
— Ты права, но только в некоторой степени. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы добыть информацию.
— Значит ли это, что ты что-то узнал?
— Достаточно, чтобы понять, что мне не нравится то, что происходит. Я также понял, что то, через что тебе пришлось пройти в Лос-Анджелесе, скорее всего, из-за моего мира.
На его одежде тоже была кровь. Я отдёрнула руку, стараясь не ужасаться. Он спасает мне жизнь. Я знала это. Почувствовала это. И всё же ужас охватил меня, когда я увидела, что вся его одежда забрызгана кровью, это означает, что он причинил вред другому человеку. Или даже хуже.
— Ты убил кого-то, — сказала я скорее мимоходом, чем это сделал бы нормальный человек. Возможно, я была частично невосприимчива к информации о его образе жизни. Насилие. Дикость. Кровавый спорт. Как бы он это ни называл, некоторые из его наказаний заканчивались убийством.
Франсуа не спеша положил оружие на кофейный столик рядом с моим вином, затем снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку дивана. Хотя на нём не было галстука, его накрахмаленная тёмно-синяя рубашка всё равно выглядела слишком официально рядом с футболкой и шортами, которые я носила весь день. Всегда присутствовало противоречие в том, кем мы были как люди.
Я любила жизнь.
Ему было наплевать на смерть.
Кровь и запекшаяся кровь — его методы игры. Моими были макияж, кожа и кружева.
В наших мирах и наших характерах было слишком много различий.
Но наблюдать за тем, как Франсуа медленно расстёгивает рукава и закатывает их по локоть, было самым сексуальным действием, на которое только мог решиться мужчина.
— Я не одобряю предательства.
— То есть, ты убил человека. Ты ведь также угрожал Куинсу. Верно?
Ухмылка была почти застенчивой. Мне хотелось, чтобы я почувствовала из-за этого тошноту, но крошечная часть меня была в восторге от того, что он предпринял такие решительные действия. Для меня. Для девочки, которая носила косички и полжизни была вынуждена носить уродливую школьную форму.
Для девочки, которая носила брекеты почти до четырнадцати лет, той, что смотрела на него огромными щенячьими глазами.
Теперь же голод в его горящем взгляде был почти всем, о чём я могла думать.
— У меня есть ответ на этот вопрос. Почему? О, подожди. Ты собираешься угрожать каждому мужчине, который заговорит со мной, и угрожать переломать ему ноги, если он сделает это ещё раз?
— Я делаю то, что необходимо.
— Ага, я это уже слышала. Кстати, Куинс уволил меня. Я зарабатываю ему сотни тысяч долларов в год, и этот человек уволил меня из-за тебя. Угрозы, должно быть, были серьёзными. Ты мне так и не ответил. Ты кого-то убил?
— Это то, что ты действительно хочешь знать? Подробности? Ты действительно хочешь, чтобы я рассказал тебе о том моменте, как жизнь исчезла из его глаза? Или о его кровопотере?
— Я… не знаю. — Франсуа намеренно пытался запугать меня, отвратить от себя. Раньше это хорошо срабатывало, но я больше не могла просто так отключать свои чувства. — Это меня больше не пугает.
О, боже. Я настоящая сумасшедшая сука. Такой мужчина, как он, никогда не сможет полюбить такую, как я.
— Это должно пугать тебя. Но ответ хороший, моя идеальная куколка. Тебе не нужно знать о таких вещах. Просто знай, что под моей защитой ты будешь в безопасности.
— Но на этом всё. Верно? — почему этот вопрос сорвался с моих губ? Я пыталась поставить себя в неловкое положение? — Телохранитель и ничего больше.
— То, что произошло между нами, никогда не должно было случится.
— То, что между нами было, было не более чем миражом, фантазией, которая пошла насмарку. Далёким воспоминанием.
— Я не хочу, чтобы тебе было больно.
— Тогда не причиняй мне боль.
Выдохнув, Франсуа подошёл ближе, заканчивая закатывать второй рукав. Больше всего на свете мне хотелось взять и одним из пальцев, может быть, мизинцем, провести по рисунку на его руке, но я не могла заставить себя сделать это. Это было слишком интимно, как и то, как он смотрел на меня.
— Кем она была? — наконец спросила я.
— Что ты имеешь в виду?
— Девушка, которая заставила тебя возвести стены вокруг себя, та, что разбила твоё сердце? Очевидно, что ты заботился о ком-то, но твёрдо решил никогда не допустить, чтобы это повторилось.
Франсуа рассмеялся.
— Я не из тех мужчин, которые могут о ком-то заботиться. Разве не об этом ты постоянно напоминаешь себе?
Я покачала головой, пытаясь сдержать свой гнев.
— Хорошо, Франсуа. Как жаль, что однажды ты поймёшь, чего тебе не хватает. Но к тому времени будет слишком поздно. — Боль внутри была ужасающей, притупляя мои чувства. Но я больше не собиралась ставить себя в неловкое положение. У меня было больше уверенности в себе, чем у него. Он тот, кто упускает свой шанс. Он тот, кто будет ругать себя за то, что оттолкнул меня. Я потёрла глаза, всё ещё чувствуя на себе его пристальный взгляд.
— Расскажи мне всё, что сможешь, о мужчине, с которым ты познакомилась в баре. — Его требование было бесстрастным. Может, он всё-таки был не больше, чем настоящим монстром.
