Сладостное заточение - Нева Олтедж

— Зачем? — спрашиваю я, сжимая в руках бордовый кардиган из альпаки, как спасательный круг. Это очередная его игра?

Он не отвечает. Кажется, целую вечность Массимо просто стоит у меня за спиной, словно огромная неподвижная статуя. Мой вопрос был простым, поэтому я не понимаю, почему он так долго не отвечает. Может быть… может быть, он все-таки что-то чувствует ко мне?

— Потому что ты мне нужна, Захара.

Стук моего сердца взлетает до небес, становясь таким громким, что аж гремит в ушах. Тепло взрывается в моей груди, разбухая и распространяясь к моим ослабевшим конечностям, охватывая все мое тело.

— Мне нужен кто-то, кому я могу доверять. Кто-то, кто знает, что поставлено на карту, и кто сможет рассказать мне обо всем, что я упустил.

Ледяная хватка сокрушает меня, и радость, которую я чувствовала, падает, как свинцовый шар. Мороз проникает в мою кровь, переохлаждает воздух в моих легких. Не осталось ни искры прежнего тепла. Ну конечно. Зачем еще он хотел, чтобы я была рядом с ним? Он не закончил захватывать свою империю. Не закончил захватывать свое должное уважение и власть.

Ты действительно думала, что будет другая причина?

Я делаю глубокий вдох. А затем еще один. По крайней мере, он честен. Он всегда был таким со мной. Но впервые я ненавижу его за это. Я бы хотела, чтобы он солгал и сказал, что это потому, что я ему нравлюсь. Я знаю, что это неправда, но я лучше поверю лжи прямо сейчас, чем столкнусь с холодной, суровой правдой.

Прикусив щеку, я поворачиваюсь и поднимаю голову, пока наши взгляды не встречаются.

Темные омуты. Я понятия не имела, что глаза человека могут быть самого глубокого оттенка ночи. Его глаза настолько темные, что я не могу отличить его радужки от зрачков. Это как падать в две бездонные черные дыры, и они затягивают меня в свои глубины.

Большую часть своей жизни я редко встречалась глазами с другими людьми. В основном потому, что боялась, что они заметят неуверенность, которую я так старательно скрывала, и найдут способ использовать ее против меня. Но также потому, что я не хотела видеть то, что скрывалось в их взглядах. Их невысказанные мнения обо мне. Насколько я был слабой — из-за того, что не умела постоять за себя, противостоять тем, кто говорил обо мне гадости. Их убеждения, что я, должно быть, глупая, и все потому, что я избегала конфликтов. Видя это в их глазах, я верила им. Я чувствовала себя маленькой. Никчемной. Неадекватной. Кроме Неры, которая предвзято ко мне относилась из-за сестринской любви, ни одна душа никогда не заставляла меня чувствовать себя хорошо.

До него.

В темном взгляде Массимо нет ни капли упрека или жалости, он буквально прожигает меня своими адскими глазами. Доверие. Уважение. Даже восхищение. Но есть в нем что-то еще. Опасный блеск, заставляющий мое сердце биться еще быстрее. Темная неизвестность, которое я не могу различить.

То, как он смотрит на меня сейчас, заставляет меня чувствовать себя храброй. И дерзкой. Словно я могу сделать все, что угодно. Может быть, даже танцевать голой на площади мэрии, как когда-то грозилась сделать Нера.

— А что, если я скажу нет? — спрашиваю я. — Что, если я захочу пойти с сестрой?

Ноздри Массимо раздуваются. Его челюсти вытянуты в жесткую линию, а вены на шее вздуваются. Он представляет собой довольно устрашающее зрелище — возвышающийся надо мной такой большой, весь в татуировках и явно взбешенный моими вопросами. Если бы это был кто-то другой, а не он, я бы уже убежала и спряталась. Но я совсем не чувствую от него угрозы, потому что даже злясь, он все еще смотрит на меня с тем же почтением, что и минуту назад.

Он сжимает кулаки, отчего его бицепсы выпячиваются под его сшитым на заказ костюмом. Проходит несколько секунд, пока он просто смотрит на меня. Затем он коротко кивает мне и поворачивается, чтобы уйти, не сказав ни слова.

Я провожаю его взглядом, пока он шагает через комнату, направляясь к двери. Мы оба знаем, что Нера — единственная, кто получит свободу. Не я. Такова была наша сделка. Как будущий и законный дон, Массимо имеет полное право заставить меня делать все, что он, черт возьми, пожелает. И все равно он уходит. Уважая мое решение. Видя во мне партнера. Пересекая ровную местность.

У меня нет никаких иллюзий по поводу того, какой он человек. Бог знает, Массимо далек от святого. Он убийца. Мастер манипуляций, который не задумываясь избавляется от чего-либо или кого-либо, кто встает у него на пути. Беспринципный, хитрый человек, который использовал девочку-подростка как пешку, чтобы добиться целей. Но он никогда не притворялся тем, кем он не является. По крайней мере, не со мной. Может, поэтому я так безумно влюбилась в него?

— Массимо, — кричу я.

Он уже у двери, но тут же останавливается.

— Мне нужно полчаса, чтобы закончить упаковывать вещи, — говорю я. — Потом я попрощаюсь с Нерой и Лючией, и мы сможем уйти».

Он медленно поворачивается и пронзает меня взглядом своих темных глаз.

— Ты не спросишь, куда?

Я лезу в шкаф и хватаю стопку свитеров.

— Нет.

Я бы пошла за ним куда угодно. Даже в глубины ада.

Ветер дует мне в лицо, пока я разглядываю трехэтажный особняк во всей его разлагающейся красе. Все окна на фасаде здания темные, за исключением двух на первом этаже, что каким-то образом делает все это еще более печальным. Даже в угасающем свете нельзя не заметить облупившуюся краску на молдингах или ржавчину, осевшую на белых железных балконных перилах. Это чертово место выглядит именно так, как я себя чувствую.

— Дом твоего детства? — спрашивает Захара, стоя рядом со мной.

— Да. — Я киваю. — Один из. Дом, в который мы переехали, когда папа стал доном. — Я снова окидываю взглядом заброшенное здание. — Всегда находились более важные дела, которые нужно было уладить, поэтому у меня как-то вылетело из головы, нанять кого-нибудь, кто бы следил за домом. Он пустовал с тех самых пор, как мы с мамой переехали.

Я смотрю на Захару и вижу, как она обнимает себя. Сбрасывая пиджак, я накидываю его ей на плечи, стараясь не коснуться ее непреднамеренно. Единственное короткое поглаживание ее щеки ранее — максимум, что