Вечно ты - Мария Владимировна Воронова
До поездки в пансионат Вера с Людой много слышали о Танечке, живом воплощении самой смелой родительской мечты. Она была послушная девочка, круглая отличница, способная ко всем искусствам, за что бы только ни взялась, и душа ее тоже была так прекрасна, так что она являлась непререкаемым моральным авторитетом. Стоило Вере с Людой где-то оплошать, как они тут же слышали, что Танечка так никогда бы не поступила, или: а вот Танечка сделала бы так-то и так-то.
В общем, они заранее ненавидели Танечку, но та оказалась мировой девчонкой и призналась, что ей в свою очередь постоянно пихали Верочку в качестве образца для подражания.
В общем, дети подружились и бабушки тоже неплохо проводили время, обсуждая, куда катится мир. Отпуск обещал пройти отлично, но однажды они все вместе отправились в столовую обедать. Еду надо было самим относить с раздачи, и на их компании подносы почему-то закончились. Вера потянулась к тарелке с борщом, чтобы отнести ее за столик, но Тамара Павловна осадила, мол, вы еще маленькие, неуклюжие, разольете. Что ж, Вера взяла тарелку со вторым, а возвращаясь за компотом, увидела, что Танечка несет борщ как ни в чем не бывало. Тут у Веры, что называется, сорвало крышу.
Она взяла свой борщ и отнесла его за столик в противоположном углу зала. Потом забрала свои котлеты со словами: «Вот видите, отнесла, не расплескала!»
И наотрез отказалась есть за одним столом с Тамарой Павловной, пока та перед ней не извинится. Естественно, старшее поколение делать этого не собиралось, больше того, потребовало у Веры извинений за ее дерзкое поведение. Танечка взяла сторону Веры, предположив, что бабушка специально хотела их поссорить, потому что ей не нравилось, что они целыми днями гоняют на улице.
В общем, слово за слово, чем больше девочки хорохорились, тем больше бабушки требовали послушания, в результате Вера с Таней и примкнувшая к ним Люда отправились на станцию и уехали на электричке домой.
Следующие несколько дней Люда провела как в эпицентре урагана. Скандал бушевал, то чуть затихая, то разгораясь вновь, сталкивая членов семьи между собой в самых разных комбинациях. Сначала Вере попало от родителей за самовольный и тайный побег, хотя Люда прекрасно помнила, как Вера с Таней предупредили бабушек, что, если те не перестанут над ними издеваться, они уедут в город, на что услышали «можете делать, что хотите». Эти слова Люда по малолетству не могла трактовать иначе, чем официальное разрешение. Вечером приехала бабушка, как ангел с карающим мечом, но тут совершенно неожиданно на защиту дочек встал папа. «Смотреть надо за детьми, Вера Андреевна! – кричал он. – Пока вы за них отвечали, можно было и притушить чуть-чуть ваши фанаберии! А если бы они погибли или потерялись, тогда что? Все равно радовались бы, что настояли на своем?»
Тамаре Павловне, кажется, тоже досталось от Танечкиных родителей, потому что она позвонила Корсунским с известием, что те воспитали чудовище, в ответ на что папа обозвал ее старой гиеной. Тут уж на папу обиделась мама, потому что расположение Тамары Павловны было очень важно для защиты ее диссертации и в целом продвижения по службе.
След от этого скандала тянулся почти полгода. С Верой не разговаривали два месяца, делая исключение только для душеспасительных бесед. Люда не знала, в чем они состояли, но помнила, как Вера выбегала от бабушки вся в слезах, а та выходила и, назидательно подняв палец, провозглашала: «Учитесь властвовать собою!»
Потом как-то затихло, улеглось, Веру простили, но до сих пор частенько вытаскивали на свет божий Историю с Борщом, когда одна девочка с больным самолюбием из-за своих глупых капризов чуть не разрушила семейное благополучие.
Нынешние события имели все шансы ту историю затмить.
Отчуждение в семье росло как снежный ком, и единственным способом остановить его было «немедленно прекратить всякие отношения с этим Корниенко, пока это не зашло еще слишком далеко». На чужом счастье своего не построишь, это азбука, а Люда должна понимать, что Лев предназначался Вере, а не ей, значит, она украла счастье родной сестры. Это само по себе отвратительно, и больше не надо искать повод для разрыва, но даже если отбросить моральный аспект, все равно ее не ждет ничего хорошего. Она наивная девочка, не знающая жизни, не умеющая вести дом, она не справится с ролью генеральши. Это еще в самом лучшем случае, если ее вообще позовут замуж, но, скорее всего, Лев ее просто соблазнит и бросит. Конечно, так и произойдет, можно в этом даже не сомневаться. Десять лет он ходил вдовцом, но явно не монахом, и прекрасно себя чувствовал. А сейчас вдруг все бросит и женится ради такой простушки, как Люда, да-да, охотно верится в этот сценарий!
Папа не поддерживал напрямую эти разговоры, но все же советовал дочери быть очень осторожной. «Война – это самое гнусное, что придумало человечество, – сказал он, – поэтому с тем, кто добровольно выбрал ее делом своей жизни, скорее всего, что-то не в порядке».
Люда промолчала. Она знала, что папа прошел солдатом всю войну и, по собственному его признанию, остался жив только потому, что трижды был тяжело ранен. Он никогда не рассказывал, что с ним было, никогда не ходил на встречи ветеранов, не носил наград даже на День Победы. Иногда Люда думала, что папа выбрал лингвистику не из душевной склонности, а только потому, что это самая мирная наука. Изучение языков объединяет людей, помогает им договориться. Дядя Миша Койфман говорил, что папе нужно написать воспоминания, и ему станет легче, и людям будет предостережение, но папа каждый раз отвечал, что о войне создано великое множество прекрасных книг и фильмов, но что-то это никого пока еще не остановило.
В общем, Люда понимала папину неприязнь к кадровым военным. Кроме того, он, хоть и не одобрял выбор дочери, все-таки общался с ней по-человечески.
Однажды он в страшном волнении позвонил ей на работу. В мебельном выбросили югославские книжные полки, и дают по две штуки в одни руки, что в их случае проблему не решает, так что пусть дочка, как закончит, сразу мчится к нему. Она точно успеет, раньше чем через два часа очередь не подойдет.
Полки действительно были нужны в их читающей и пишущей семье как воздух. Книжные шкафы были так переполнены, что Вере приходилось раздавать свои авторские экземпляры, не занося домой. Поэтому Люда сказала зашедшему за ней Льву, что свидание придется отменить или перенести на
