Салочки с генеральным - Ярослава Бекетова
Непросто было откровенничать с чужими людьми. Я всё время зажималась, взвешивала, что сказать можно, а что упоминать не следует.
— Да. Мы переехали довольно далеко от родного города. Отец оставался здесь ещё какое-то время, а потом ушёл служить по контракту.
— Контракт? — впервые за весь вечер мне удалось увидеть печать удивления на лице собеседницы. — Марк был наёмником три года. А когда вернулся, получил направление в "Гром".
— Вера! — прервал жену Григорий Петрович. — Наш сын наверняка уже рассказал о своём прошлом. А если нет, то это его личное дело.
В ответ на реплику отца Марк нахмурился, недовольно поджав губы.
Конечно он загрузился. Наверное только сейчас дошло, что нужно говорить, вести конструктивный диалог с понравившейся девушкой и как-то объяснять некоторые свои поступки и их последствия.
— Кира, ты продолжаешь общение со своим отцом? — спросила Вера Павловна, сощурив глаза.
— Он погиб в горячей точке на втором месяце службы.
Мама Марка дернулась, мгновенно прикрывая тонкими пальчиками пухлые губы.
— Ох, как же так…
— Соболезную, — поддержал Ризван старший, но удивлённым он при этом не выглядел, будто историю моей жизни мужчине читали вслух и не один раз. — Выходит, что до пятнадцати лет ты проживала в этом городе? Значит должна помнить о захвате заложников в детской музыкальной школе восемь лет назад. Ты могла её посещать.
Таким неожиданным стал для меня этот выстрел в лоб. Я не предвидела такой вопрос от отца моего начальника.
— Да… — выдохнула, не в силах что-либо ещё произнести.
— Марк тогда вытащил друга из-под завала после прогремевшего в школе взрыва. И при этом пострадал сам, — тихо добавила Вера Павловна, вцепившись длинными ногтями в сильное плечо мужа. — Помнишь, Гриша, как мы сидели у его палаты в ожидании, что сын выйдет из комы? Травма головы оказалась очень серьёзной.
Побледневший Марк решительно оборвал неприятную для него тему:
— Пожалуй, хватит на сегодня воспоминаний.
— Ты чуть не умер! — вскрикнула женщина, небрежным жестом смахивая слёзы с лица.
— Не умер ведь. И вышел оттуда на своих двоих, — сцепив зубы проговорил Марк.
Вера Павловна была явно на взводе, поэтому не ограничилась одной фразой.
— Рискуя своей жизнью, ты волочил на себе сослуживца. Вас обоих контузило. Нужно было просто подождать помощи, но ты такой упрямый, Марк! Совсем не подумал о нас, поэтому всё закончилось для тебя месяцами реабилитации, сильнейшими головными болями, бессонницей и крайне агрессивным поведением. Ты стал совсем другим.
— Достаточно! Я не хочу вновь повторять одно и тоже, мама. Иначе поступить было нельзя. Пойми, наконец.
В этот момент вмешаться в разговор на повышенных тонах решил Григорий Петрович. И надо сказать, его вопрос прозвучал жестко:
— Ты до сих пор живёшь с чувством вины, Марк?
Босс резким движением подался назад, упав спиной на обитую бархатом спинку стула.
— Теперь ещё ты будешь утверждать, что я не виноват? — горько усмехнулся, погружаясь в прошлое. — Не виноват, что повёлся, поверил, пошёл искать ребёнка, которого, возможно никогда и не было в чертовой подсобке, м? Не виноват, что прошлёпал жизнь друга? Я должен был оказаться на месте Саида, отец!
— Ты не виноват, Марк, — я сглотнула вязкий ком, уставившись перед собой. — В подсобке… — просипела, запинаясь, — на самом деле была девочка. То есть… там была я.
— Что, блядь?! — Ризван вскочил с места будто ужаленный. — Кира, ты сейчас серьезно или…? Черт! И ты туда же? Не надо, ясно? — низкие нотки его голоса заставили моё тело задрожать.
— Я говорю правду.
— Нет. Ты сейчас намеренно мне врёшь. Я читал документы, видел схему расположения террористов и места, где сидели дети. Ты находилась тогда в актовом зале с другими детьми, в окружении смертниц.
— Значит, ты видел не всё.
Даже тот факт, что Марк был в курсе таких подробностей моего прошлого, уже не удивлял. Он узнал о том, что я волей случая оказалась в тот день в детской музыкальной школе, ещё в начале этой недели. Тогда я получила от него странное письмо. Марк узнал много и собрал почти всю картину событий того дня, но одной детали ему всё же не хватило. Девочка, закрытая в подсобке существовала на самом деле. Ею была я. И одному Богу известно, через какие испытания я прошла тогда. Какие уроки вынесла. Теперь у меня присутствовало четкое осознание для чего судьба вновь столкнула нас с Марком. Именно мне уготована миссия избавить мужчину от тяжкого груза вины. Ведь если бы мне не удалось воспользоваться глупой растерянностью одного из террористов и сбежать из подсобки, Марк нашёл бы меня. Правда сомневаюсь, что к тому времени я была бы в состоянии мыслить здраво.
Ужин с семьёй Ризван (продолжение)
Григорий Петрович поднялся из-за стола и, прочистив горло, бросил жене тихое:
— Пойдём.
Мать Марка казалось до сих пор не могла оправиться от шока. Все ее реакции и движения были несколько заторможены. Женщина не сводила с меня глаз, всё время повторяя:
— Удивительно! Как же такое может быть? Уму не постижимо! Через столько лет… — словно сомнамбула твердила Вера Павловна. И пока муж не взял её за дрожащую ладонь, приводя в чувство, женщина не могла оторвать от меня изумленного взгляда. — Гриша, ты знал? В тот день Кира тоже…
— Да, — глухо ответил Григорий Петрович, утягивая жену из гостиной. — Идём, милая. Идём же.
Лицо Марка превратилось в маску. Холодную. Бесстрастную, как у судьи, маску отстраненности, маску безучастия. Зато его глаза словно два темнеющих омута притягивали, гипнотизировали, требовали немедленных ответов на повисшие в воздухе вопросы. Марк готов был добиться правды любыми методами. И, кажется, он мне не верил.
— Твои родители… — неровно пробормотала, запнувшись в конце предложения.
— Проявили уважение к твоим чувствам.
Вообще-то я хотела сказать, что они оставили нас наедине, но трактовка мужчины попала точно в цель.
— Совсем не похоже на них. — Марк с холодным прищуром склонил голову на бок, продолжая подавлять меня тяжелой властной аурой. — Но если вы заранее договорились — это, конечно, всё объясняет.
Я молчала не потому что в чём-то виновата перед ним. Сама мысль, что мне придётся в такой ситуации доказывать правду, приводила в ступор. Я готова была зареветь от обиды и чувствовала себя самым беспомощным существом на свете.
Марк грубо обхватил мои плечи, притянув ближе к себе. Теперь я слышала, как бьется его сердце. Мощные удары, казалось, готовы были этим стуком пробить твёрдую грудь мужчины и одним ударом уложить
