По ту сторону от тебя (СИ) - Алиса Евстигнеева
— Спасибо, что развлекли мою даму, но боюсь, что сегодняшний вечер она проведёт со мной, — говоря всё это, Новгородцев смотрел исключительно на меня.
Возмущённо изогнула брови, но тому было хоть бы что, поэтому вконец обнаглебший Глеб ухватился за запястье Влада и убрал его руку подальше от меня. Тому это не понравилось. Резко подскочив на ноги, Влад развернулся и сделал острый выпад в сторону Новгородцева, пихнув его плечом.
— Ты, часом, не охренел?! — с ярко выраженной агрессией в голосе пророкотал мой неслучившийся ухажёр.
— Охренел, — вздохнул Глеб и таки перевёл взгляд с меня на своего оппонента. Тот дёрнулся ещё раз, но Глеб Михайлович оказался куда более проворным и ударил первым.
Драка завязалась моментально.
***
Уже сильно позже мы стояли, оперевшись на каменный парапет набережной в ярком освещении уличных фонарей, и смотрели на огромный мост через Объ, подсвечиваемый мириадом огней, которые танцевали в речной воде, превращаясь в затейливую игру света и бликов.
Правда, каким бы завораживающим ни было зрелище, я то и дело косилась в сторону Новгородцева. Удивительно, но подбитый глаз и разбитая губа ничуть его не печалили, скорее даже наоборот — здоровый край его губ то и дело подрагивал, словно намекая на степень довольства их хозяина.
Я же всеми силами старалась этого не замечать, будучи до сих пор не в силах определиться, чего мне хочется больше — пожалеть его или огреть чем-нибудь тяжёлым по голове.
— Со школы не дрался, — неожиданно нарушил тишину Глеб и коснулся ранки на губе, которая до сих пор при каждом неудачном движении ртом начинала кровить.
— Я должна это как-то прокомментировать? — вздохнула устало и полезла в клатч за остатками салфеток. За этот вечер я израсходовала почти всю пачку.
— Да нет, просто… забавно вышло, — не выдержал он и расплылся в наглой улыбке.
Кровь не заставила себя ждать и крупной каплей поползла вниз по подбородку. Опять.
Уже привычным движением скрутила салфетку и приложила к его губе.
— Ты мазохист. Или садист.
— Так садист или мазохист?
— Скорее всего, и то и другое. Зачем ты вообще в драку полез?! — дала волю своему возмущению.
— А с какого он тебя вообще лапал?! — возмутился Новгородцев, моментально перестав лыбиться. Казалось, его недовольству нет предела.
Закатила глаза.
— Во-первых, — начала, загибая пальцы, — никто меня не лапал. А во-вторых, тебя это не касается, — непроизвольно отвела руку с бумажным платочком в сторону, но Глеб перехватил её и вернул обратно к своему лицу.
— Во-первых, — в тон мне повторил Новгородцев, — он делал это взглядом, во-вторых, тебе самой было неприятно…
— С чего ты решил?
— С того, что у тебя всё было на лице написано.
— То есть ты теперь заделался в физиономисты?!
— В твоём случае достаточно быть простым обывателем.
— Ах так! — взвилась и попыталась выдернуть ладонь из его пальцев, но он не отпустил. — То есть я, по-твоему, слишком предсказуемая.
— По моему скромному мнению, ты слишком прекрасная.
— Чего?! — обалдела я.
— Того, — хмыкнул Глеб, опять расплываясь в этой своей самодовольной улыбочке, которая бесила меня невероятно.
Тут я не выдержала и рассмеялась, правда, вышло слегка истерично.
— Это какой-то бред. Словно разговор двух подростков.
— Говорят, что в душе мы все являемся детьми, — решил пофилософствовать Глеб Михайлович.
— А я смотрю, тебе это и на руку. Что ты вообще там делал? Мы же с тобой накануне обо всём договорились.
— А потом ты написала вопрос про бар.
— И ты решил, что это приглашение?
— Я решил, что это шанс.
— Шанс на что?!
— Шанс ещё раз полюбоваться на расслабленную тебя.
Растерянно посмотрела на него, а Новгородцеву пришлось пояснить:
— После того как вскрылась моя… ложь, когда я рядом, ты в вечном напряжении.
— У меня есть на это причины.
— Вот и я о том же. Но соблазн посмотреть на тебя в естественной обстановке был слишком велик.
Его признание знатно меня дезориентировало.
— Это не моя естественная обстановка, — заметила невпопад. — Я не люблю бары.
— А что ты любишь?
— Глеб! Ты уводишь нас от темы разговора!
— На то и расчёт, — просиял он.
— Боже, и угораздило же меня с ним связаться, — простонала я, театрально воздев руки к ночному небу. Джинсовка Глеба, накинутая на мои плечи, при этом чуть не упала наземь. В последний момент Новгородцев успел её подхватить и вернуть обратно. Правда, убирать руки с моих плеч после этого он не спешил.
— Да ладно тебе, — хмыкнул он, — не всё так страшно.
Меня так и подмывало высказать всё, что я думала по поводу данной им оценки, но тут наши взгляды встретились, и я вообще позабыла обо всём, словно утонув в синеве его глаз, которая в свете фонарей казалась ещё более манящей. Мы даже подались навстречу друг другу, но в последний момент я успела выставить ладонь, коснувшись его грудной клетки и вынуждая остановиться.
— Расскажи мне про своих родителей, какие они?
Когда-то я уже задавала этот вопрос, но в силу новых данных его значение принимало совершенно иной оборот.
Глеб неожиданно вздрогнул.
— Кир…
— Нет, правда, мне интересно. Я хочу понять, как вы жили эти годы. Каким человеком стала… моя мама. Что такого особенного в твоём отце. А ведь он просто обязан быть каким-то особенным…
… если мама ради него решилась бросить нас. Последнее я вслух так и не произнесла, но казалось, что Новгородцев и без этого прекрасно всё понял.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Но почему? — окончательно отодвинулась от него. — Обещаю не закатывать истерик.
— Не в этом дело.
— А в чём?
— Зачем ты издеваешься над собой? Тебе же больно. А я не хочу… не хочу делать тебе ещё хуже.
Задумалась, закусив губу. В чём-то он, конечно, был прав, но и у меня были свои причины интересоваться тем, как мать и её муж прожили эти годы.
— Мне больно от того, что я никак не могу найти смысл в случившемся. А ведь он должен быть, иначе… иначе к чему вся эта
