Лайза Джуэлл - Третья жена

Она превращала это в его ошибку, иначе было нельзя. Она хотела повиниться, но не могла.

Он отпрянул, закрыв рот рукой.

– Прости. – Люк отсел от нее, массируя себе затылок. – Мне очень стыдно. Я не…

– Ладно, Люк, ладно, ты только не…

– Нет. Черт! Ничего не ладно. Это было… Ну и козел же я! Господи, самому не верится…

– Прекрати, Люк. Все хорошо.

– Пожалуйста… – Люк схватил ее руку. – Только никому не говори про то, что я натворил. Пожалуйста!

Майя покачала головой.

– Само собой.

– Не говори моему отцу.

– Господи! Ни за что!

Он уронил голову ей на руку и потерся о нее лбом. Она посмотрела на его густые волосы и погладила Люка по голове. Ее так и подмывало запустить пальцы в эти волосы, почувствовать, как они раздвигаются от ее прикосновения. Ей хотелось, чтобы он поднял голову и снова стал ее целовать. Но им оставалось только сидеть неподвижно, ему – со склоненной головой, ей – со скользящей по его голове рукой. За окном серел туманный, присыпанный солью хайгейтский вечер.

27

Услышав на ступеньках шаги Кэролайн, Эдриан опустил занавеску. Он успел полюбоваться поцелуем Пола Уилсона и своей бывшей жены на переднем сиденье белого минивэна (Пол Уилсон оказался поставщиком органических грибов и шампиньонов, то есть, в сущности, самым айлингтонским персонажем в городе Айлингтоне. На задних дверцах минивэна было выведено уменьшающимися буквами «Shroooooom!»[6], поцелуй длился минут десять. Можно было подумать, что они не успели нацеловаться за два выходных дня!

Дети с шумом бросились к двери встречать мать, собаки запрыгали по кафелю, так им не терпелось увидеть хозяйку, как будто она отсутствовала пару недель, а не со вчерашнего утра. Через мгновение Кэролайн выросла в двери гостиной с извивающейся от возбуждения собачонкой в руках и с ворохом почты. Вид у нее был как раз такой, как положено женщине после полуторасуточного секса: нежные распухшие губы, пышные волосы, раскаленные, как летнее небо, синие глаза. «Наверное, у тебя овуляция?» – чуть не спросил Эдриан.

«Как можно больше спермы».

Такой была их мантра при попытках зачать ребенка. Вместо того чтобы ловить момент выхода яйцеклетки, они предпочитали тактику частой массированной бомбардировки.

– Привет! – Кэролайн спустила собачонку на пол и стала просматривать почту. – Хорошо провели время?

– Да, – звонким голосом ответил Эдриан. – Прекрасный уик-энд!

Она села на диван и сбросила сандалии. Прибежал Бью с удостоверением, которое вручили ему утром на научной выставке в Центре бизнес-дизайна.

– Я сделал фейерверк! – похвастался он, карабкаясь к матери на колени и показывая бумагу.

Кэролайн заглянула в нее, стала тыкать пальцем и прилежно издавать положенные родительнице звуки. Эдриан наблюдал эту сцену из кресла, представляя Кэролайн в момент экстатического усвоения 38-летней спермы Пола Уилсона.

Боже, думал Эдриан, вот как, значит, выглядели со стороны их с Майей попытки зачатия? Вот как их воспринимала остальная семья? А он-то воображал, что все будут в восторге. Как же, новый братик. Или сестричка. Желанное прибавление в созданной им, Эдрианом, чудесной большой семье. Все как будто были в восторге. Особенно Кэт. В свое время. Но, вспоминая яд, которым истекали письма загадочного автора/авторши, Эдриан понимал, что на самом деле их предприятие вызывало злобу, а кого-то делало несчастным. Кого – Кэролайн? Сьюзи? Младших? Он силился вспомнить, что об этом говорили другие, но не мог. Неужели он их не спрашивал? Неужели эта тема не обсуждалась?

– Кошмар, а не погода, – пожаловалась Кэролайн, с любопытством изучая одно из писем. Бросив его в корзину, она продолжила: – Честное слово, не припомню такого гадкого июля. Хоть эмигрируй, честное слово!

– Что такое «эмигрировать»? – спросил Бью.

– Переехать жить в другую страну, – объяснил Эдриан.

– Я не хочу эмигрировать.

Кэролайн заулыбалась и сжала сынишку в объятиях.

– А мы и не будем, не волнуйся. Ты смотрел греблю? – обратилась она к Эдриану.

– Нет, – ответил он. – Интересно было? – Наплевать ему было на греблю. Он догадывался, что на греблю в телевизоре парочка отвлекалась, чтобы передохнуть от потного, пыхтящего секса.

– Потрясающе! – воскликнула Кэролайн. – Какие гиганты! Спины как шкафы. – В ее глазах сияло вожделение.

– Можно мне… – заикнулся Эдриан. – Давай опрокинем по стаканчику на следующей неделе? Ты да я.

Кэролайн поморгала и ответила:

– Почему нет? Надо только договориться с Кэт, чтобы она…

– Люк тоже мог бы посидеть с ними.

– Или с Люком. Неважно. Замечательно! Но только не во вторник. Во вторник я занята.

– Решено, – сказал Эдриан.

Он встал. Проходя мимо Бью, он ухватил его за мягкую теплую щеку и чуть не застонал от нежности его кожи. В кабинете Эдриан собрал свои вещи в рюкзак, потом расцеловал детей, закинул рюкзак за спину и ушел. Снаружи было уныло и сыро. Эдриан поднял воротник пиджака и заторопился к автобусной остановке.

В его квартире побывала женщина. Эдриан понял это, как только открыл дверь. Сначала ему в нос ударил запах – сладковатый, цветочный, не те резкие духи, которыми разило по утрам от Люка. Следующим подтверждением догадки стал сам Люк: сияющий, смягчившийся, немного растрепанный.

К тому же он сбрил свою экспериментальную бородку, придав лицу непривычную уязвимость. Эдриан вспомнил щечку Бью, которой коснулся полчаса назад, и задумался, когда в последний раз касался лица Люка. Он знал, что этим интимным моментам общения со всеми его детьми рано или поздно непременно приходит конец, причем чаще всего незаметно. Когда, например, в последний раз у него на коленях сидела Кэт? Когда он в последний раз целовал в губы Отиса, брал на руки Перл, носил на плечах Бью? Не вспомнить! Зато он помнил, как пускал слезу на выпускных церемониях у старших детей, когда вдруг понимал, что уже не увидит их первоклашками, что им уже не быть маленькими. Другие «последние разы» не сопровождались церемониями, позволяющими погоревать об уходе чего-то важного и ценного.

– Все в порядке? – спросил Эдриан, опуская в вазу ключи от двери и снимая пиджак. Люк, сидевший в кухне на барном табурете и болтая длинными ногами, спокойно кивнул.

– Как выходные?

– Неплохо. – Люк зевнул. – Даже хорошо.

– Что-нибудь интересное? – Эдриан достал из рюкзака свои трусы и отправил их в стиральную машину, туда же последовали носки и майка. Барабан машины был еще теплый от недавнего использования.

– Вроде нет. – Люк опять уставился в ноутбук.

Эдриан двинулся в спальню, уже зная, что его там ждет. Новые простыни. Он бы не обратил на это внимания, но приходящая горничная меняла его постельное белье по пятницам, и он оставил ей новую, в упаковке простыню вместо старой и рваной, на которой они с Бью неделю назад занимались художествами. Его новая простыня была бледно-голубой, а та, которой теперь была застелена постель, имела другой оттенок. Эдриан открыл комод и обнаружил там бледно-голубую простыню – выстиранную, выглаженную, сложенную аккуратным квадратом.