Лайза Джуэлл - Третья жена
– Я бывал здесь пару раз, еще мальчишкой, – сказал Люк на подходе к старинному пабу.
– Неужели?
– У меня была подружка из Хайгейта. Давным-давно, я был еще подростком. Она была сестрой моего одноклассника. Я ее встречал, и она водила меня сюда. Мы сидели рядком, вместе с ее богатенькими дружками. Делали вид, что на нас свет клином сошелся. – Люк придержал для нее дверь, оба пригнули головы, чтобы не удариться о низкую притолоку. – Если честно, – продолжил он, – то, наверное, я завидовал и ей, и всем им. Самую малость.
Внутри их ждал кроличий садок: комнатушки с низкими закопченными табачным дымом потолками, кривым полом и шаткими ступеньками, ведущими из зала в зал. Они взяли бутылку вина и два бокала и сели за спрятавшийся за перегородкой столик у окна, со свечкой. Им пришлось тесниться вдвоем на крохотном диванчике. Майя уперлась взглядом в стол, Люк разлил вино. Она бы этого сделать не смогла – дрожали руки.
И снова она гнала от себя вопросы, старалась не анализировать ситуацию. Люку всего 22 года, он ее пасынок. Но почему тогда у нее трясутся руки? Она что было сил шарахалась от этого очевидного вопроса. Вместо этого она думала о Шарлотте – молодой белокурой красавице Шарлотте с глазами лани и хриплым голосом, умеющей выглядеть соблазнительно даже в простеньком вязаном платье. Майю успокаивала картина, которую она представляла: Люк обнимает Шарлотту и целует ее в губы. Вот и чудесно. Ей-то что?
– Тебе не тоскливо дома одной? – спросил Люк. – Не скучаешь по своему старикану?
– Есть немножко, – со смехом призналась Майя. Эдриан уехал накануне, сначала отвезя детей к Кэролайн. Обычно воскресным вечером они с Эдрианом смотрели вместе какой-нибудь фильм, легко перекусывали вместо ужина и рано ложились в постель. Почти всю неделю рядом с ними были дети, и супруги ценили редкие вечера вдвоем. Без Эдриана в квартире было пусто, Майя чувствовала растерянность и некоторую тревогу, поэтому, проснувшись утром, поспешила сбежать на работу. – Как-то странно без него.
– Да, – согласился Люк, закинув руку на спинку диванчика и едва не касаясь кончиками пальцев подбородка Майи. – Знакомое чувство.
Майя неуверенно улыбнулась. Люк всегда бесстрашно делился с ней своими воспоминаниями об обиде и разочаровании отцовской неисправимостью.
– Когда он возвращается?
– В четверг, – ответила Майя, стесняясь того, что немного задыхается, и быстро отпила вина, чтобы поскорее почувствовать себя по-другому.
– Ты справишься? – спросил Люк. – Я бы мог… Я сейчас не у дел: нигде пока не работаю. Кажется, я тебе уже говорил. – Он немного смущенно покосился на нее. – В общем, я бы мог провести несколько дней в Лондоне, и никто бы не заметил. Всем все равно.
Майя покачала головой и улыбнулась.
– А Шарлотта?
– Шарлотта-Шмарлотта… При чем тут она? – Это было сказано резковато, Майя даже удивилась. Он попытался исправить произведенное впечатление улыбкой. – Я вижусь с Шарлоттой только в выходные, так что она меня не хватится. – Он пожал плечами. – Просто подумалось… Вдруг тебе захочется компании? Большого, сильного мужчину в доме, чтобы отпугивать грабителей и насильников. Решай сама. – Он развел руками. – Мое дело предложить.
– Большое спасибо, очень мило с твоей стороны. Я подумаю.
Люк натянуто улыбнулся.
– Гляди. – Он указал подбородком куда-то в угол крохотного зала. Майя проследила за его взглядом. Мимо них прошествовала гуськом цепочка подростков, все как один в клетчатых рубашках, всклокоченные, в огромных грубых башмаках, в горчичных штанах или в драных джинсах, с бокалами, кружками и телефонами в руках, громко перекрикивающиеся, как на стройке. – Ничего не меняется. Лондонские пижоны во всей красе. Орут во всю глотку, чтобы весь мир был в курсе: они идут!
Майя улыбнулась. Это была знакомая ей порода. Она учила ее представителей на ранних стадиях их эволюции.
– Ты до сих пор им завидуешь, Люк? – насмешливо спросила она.
Майя ждала, что он презрительно отвергнет ее предположение, но он вместо этого пожал плечами и сказал:
– Отчасти. – Он мял пальцами застывающий воск на свече.
– Да ты что? Почему?
– Даже не знаю. – Он вздохнул. – Все они… Просто они… Они еще не знают, каково это. – В его голосе послышалось отчаяние, и Майя посмотрела на него с сочувствием. – Частная школа – как вата. Они живут как у Христа за пазухой и воображают, что всегда будут карабкаться к звездам по золотой лестнице. Кричат, чтобы их услышали, потому что думают, что миру всегда будет хотеться их слушать. Но если ты обычный парень, без богатеньких мамочки и папочки, если некому купить тебе квартиру и устроить на работу, то ты попадаешь в магазин одежды и даже там не сможешь удержаться… Ничего у тебя нет, кроме искаженного представления о своих правах и аристократического выговора. Главное, чего тебе недостает, – он перевел взгляд с шариков воска на столе на Майю, – это целостности.
Сначала Майя молчала. Признание Люка прозвучало как гром среди ясного неба. Она всегда чувствовала это противоречие: Люк учился в частном учебном заведении, в отличие от других детей Эдриана. Здесь Эдриан явно совершил ошибку. Как он мог допустить такую несправедливость? Майя знала, что особенно уязвлена этим Кэт. И вот теперь Люк заявляет, что это ничего ему не дало!
– А ты не думаешь, – осторожно начала Майя, – что жизнь будет такой, какой ты сам ее сделаешь?
– Конечно, я думаю именно так. Просто я объясняю, что частная школа учит неправильному представлению о жизни. Если ты, конечно, не обитатель замка. Если твой отец свалил, поддерживает всех кое-как и тебе достаются сущие крохи. Если ты самый обыкновенный. – Он пожал плечами. – Я болтаю как последний неудачник!
Майя засмеялась.
– Никакой ты не неудачник, Люк. Нет, ты… – Она хотела погладить его по руке, но передумала и вместо этого сказала: – Просто я думаю, что в жизни все зависит от тебя самого. Тебе никто ничего не должен. Вот что я думаю.
– А ты? В какой школе ты училась?
– В местной средней школе в Мейдстоне. Все просто, проще некуда.
– Видишь, как высоко ты теперь забралась! Учишь прекрасных юных леди из Хайгейта.
– То-то и оно. Об этом я и толкую.
От его ласкового взгляда Майе стало щекотно в животе. Люк не отводил глаз, полных восхитительных тайных мыслей.
– Ну что? – спросила она с улыбкой, зная, что этим поощряет его к интимности.
Слева от его рта красовалась ямочка. Она появлялась только при широкой улыбке. Предъявляя Майе эту свою завлекательную особенность, Люк ответил:
– Ничего. Просто… – Он потупил взор. – Ты когда-нибудь…
Молодежь в соседнем зальчике непристойно загалдела. Хохот, вопли.
