Пленница - Ольга Вечная
В моей группе Паша вел лекции на первом курсе, я сдала тот экзамен блестяще, чем вызвала сильнейшую симпатию с его стороны. Он меня запомнил, а я, конечно, не могла не запомнить его. После чего закрутилось.
Три года я почти каждый день видела его в университете. Мы улыбались друг другу, здоровались. Обычно перекидывались парой фраз — о погоде, учёбе. Иногда обсуждали что-то более серьёзное: новости, громкие события. Я и не заметила, как начала ему доверять. Мне казалось, я знаю его. Знаю по-настоящему.
Знаки внимания преподавателя льстили, и со временем... даже такая одинокая волчица, как я, согласилась вместе поужинать.
Про то, что наше первое свидание было волшебным, я Алтаю сообщать не стала. Не чета всем встречам, которые у нас были с ним. Как и о том, что влюбилась по уши и с того вечера перестала спать. Я буквально летала в облаках! Павел тогда был в процессе развода — об этом знал весь университет. Подруги наперебой строили планы, как его соблазнить, а я, которая была с ним рядом каждый день, молчала.
Упорно молчала. Ни словом, ни взглядом не выдала, что у нас что-то есть. Боже, какая же я дура! Я так за него переживала, что не рассказала даже близким подругам. Боялась навредить. Что если его уволят? Развод — и так тяжёлое время, зачем ещё больше масла в огонь? Близилась сессия, он предложил помочь с экзаменами и улететь в отпуск.
Отказалась я из-за все той же паранойи, но согласилась перейти на следующий уровень.
Павел снял номер в роскошной гостинице, на кровати лежали розы. Боже... Мы сели ужинать. От нервного напряжения у меня кусок в горло не лез. Павел был прекрасен. Об этом я Алтаю тоже не сообщила. Упомянула только, что выпила вина для храбрости. Потом еще бокал и еще.
Я так разнервничалась, что влила в себя полбутылки, через час мне стало нехорошо.
Первую ночь в отеле с любимым мужчиной я провела в ванной, проклиная собственное тело и умирая от стыда. Закон Мерфи: всё рушится в тот момент, когда ты так отчаянно хочешь, чтобы всё было идеально.
Мне казалось, что хуже уже быть не может.
В пять утра в дверь постучали, Паша спал, а я, только-только оправившись от своих мучений, открыла. На пороге стояла красивая статная женщина с ледяным взглядом.
- Так вот ты какая. А я жена Паши.
Я замерла, но всё же нашла в себе силы ответить:
— Паша разводится.
— Правда? - переспросила она. - Паша! Паш, ты со мной разводишься?
Красивый, статный Паша за моей спиной вдруг начал судорожно мямлить: — Катен... Чёрт… Пиздец!! Это недоразумение, дурацкая ошибка, я всё объясню.
***
Так глупо.
Так просто.
Так до ужаса банально развалилась моя жизнь
Я подробно рассказала обо всем, что случилось позже: изрисованный лифт, крики под окнами, угрозы, нападения. И финалочка — таблетки в сумке.
- Женатый мудак? Серьезно? - бровь Алтая изогнулась. - Вот так тупо попасть?
Я пожала плечами, он закатил глаза.
- Ну и дура.
Это было невероятно обидно, он резанул по живому, но и возразить оказалось нечего. Я опустила голову и кивнула. Он психанул и пошел к бару.
По лицу побежали горячие слезы. Я никогда больше никого не полюблю. Никогда и никого. Ни за что на свете. Любовь застилает глаза, она превращает людей в идиотов. Когда Паша сказал, что я сама к нему клеилась, я буквально услышала, как тонна лапши рухнула с моих ушей на пол.
- Фио мне напиши. Универ какой. Даты.
Я снова кивнула. На мне была только футболка Алтая, горячие соленые капли падали на колени.
Настроение у моего любовника явно испортилось. Он поставил стакан на столешницу. Достал лед из морозилки. Кира меланхолично наблюдала за нами.
- Я бедовая, - проговорила надрывно. - Думала... мне папа поможет. Приехала вот.
Алтай задумчиво побарабанил пальцами по столу за моей спиной. И я начала кричать:
- Да, дура! Ну что теперь? Плохо тебе только что было?!
До этого я честно старалась говорить ровно, исключительно сухие факты, без драмы и всего того ужаса, в котором варюсь, но он все равно взбесился.
- У него жена, оказывается, дочь какого-то политика! Я не хочу в тюрьму. Только не за такое преступление. Если нет, то я уеду.
Он поставил перед моим лицом стакан с водой. Я быстро выпила до дна, почувствовала, как прохладная жидкость обжигает пересохшее горло, и тут же закашлялась.
- Думаю, тебе плохо от алкоголя из-за того случая. Когда тебя опоили. Я слышал, что после зелья такие побочки могут годами сохраняться.
Я ошарашенно подняла на него глаза. Как будто самое главное в данный момент — моя неспособность как следует нафигачиться.
- От настойки Иссы было нормально.
- У Иссы всегда исключительный алкоголь. Святоша тот еще алкаш.
- Но ты мне поможешь? - снова перевела тему.
Он уселся на диван со стаканом виски. Облокотился на спинку и вздохнул.
- Я постараюсь, Рада. Если будешь слушаться.
- Во всем, - буквально перебила.
- Иди спать.
Помешкав, я подошла на цыпочках, забралась к нему на колени и крепко обняла за шею. Алтай раздраженно вздохнул, но его член подо мной дернулся, я его так явно почувствовала, что в груди загорелось. Я прижалась сильнее. Я по-прежнему была одета лишь в его длинную футболку, которая изрядно задралась, на Алтае были свободные штаны.
В этот момент я отчетливо ощутила себя жалкой и никчемной, жить расхотелось. Проблемная с первого дня жизни. Ненужная неудачница. Стало стыдно за себя саму, и это чувство оказалось столь необъятным, что я снова едва не расплакалась. Я всегда стремилась к тому, чтобы что-то из себя представлять. И ничерта у меня не вышло.
- Я подумаю, что можно сделать. Трахать тебя сегодня больше не стоит, вали под одеяло.
Я поежилась от слова «трахать» и «вали», будто против шерсти погладили. Он, конечно, тот еще мужчина мечты. Но проглотила. Вместо этого ухватилась за главное:
- Правда? Если ты поможешь... я все сделаю. Все для тебя.
Он снова коснулся моего подбородка, собственнически потер его пальцами, я странно и легко откликнулась всем телом на эту скупую ласку. Сидя на нем выпрямилась, и
