Пленница - Ольга Вечная

Целует ложбинку груди, безостановочно мнет ягодицы. Одна его ладонь остается на заднице, вторую он кладет на стринги, бесцеремонно массирует меня между ног, продолжая целовать шею. Его рука проникает под белье. Он гладит на живую.

Я без остановки ласкаю его, а когда он выпрямляется, нежно целую в плечо, шею, куда дотягиваюсь. Встаю на цыпочки, веду губами по щетине на горле. Он отворачивается, но мне необходим поцелуй. Я обхватываю его лицо и пытаюсь дотянуться до рта... Алтай тут же обхватывает мои запястья, сжимает и дергает вниз.

Замираю, чувствуя, что вот-вот расплачусь. Мстительный сукин сын. Даже... сейчас? В висках стучит, в груди ноет. Нельзя забывать, кто он. Ни на секунду нельзя.

Руки повисают как плети, я смотрю в пол. Он размышляет секунду. Потом снова их обхватывает, теперь бережно, и возвращает себе на шею. Целует меня в висок примирительно, а я много-много-много раз целую его, куда дотягиваюсь. Поссорились и миримся.

- Пойдем в спальню, - приглашает, погладив пальцем мою щеку.

Я киваю и шепчу ему:

- Это будет мой первый раз.

Алтай на целый миг застывает. Не верит? Сомневается? Передумал?

- Уверена, что хочешь продолжить?

Его хриплый голос прокатывается по всем нервным окончаниям.

- Хочу, чтобы это был ты.

Я явно не в себе — растравлена, растеряна, уязвлена и одновременно возбуждена до предела. Я не помню себя такой, это была невероятная прелюдия, и если бы я не полезла с поцелуями, мы бы уже продвинулись дальше, как само собой.

И тем не менее, я могу поклясться, что при моих последних словах у него волоски на теле встали дыбом. Я прижималась вплотную, и поэтому почувствовала мурашки.

Обнимаю его и послушно зацеловываю, куда разрешается.

Мы перемещаемся на кровать. Алтай приглушает свет, раздевается. Открывает ящик тумбочки. Мое сердце колотится в горле.

Он больше ничего не спрашивает. Я тоже молча стягиваю стринги, поражаясь тому, какие они мокрые.

Когда он оказывается сверху, я обнимаю его руками и ногами, вдыхаю его запах и закрываю глаза. Стараюсь расслабиться. Я прижимаюсь к нему всем телом, будто стараясь раствориться и исчезнуть.

- Может, будет немного больно, - говорит он. Не нервничая и не суетясь. Он просто сообщает. Его уверенность заразительна, и я также спокойно киваю.

Хочу, чтобы он кончил. Со мной.

Он направляет член, я закрываю глаза. Все еще не верю, что это происходит. Со мной. С ним. Сказал бы кто две недели назад? Неделю?

Стараюсь разобрать этот момент на атомы, запомнить. Мой первый раз. Задыхаюсь. Вот сейчас... Толчок.

Удовольствие сливается с режущей больно. Я громко всхлипываю, хватаясь за него. Чувствуя, как плавно, но уверенно он протискивается в меня. Шумно выдыхает сам, от чего моя разорванная в клочья душа воспламеняется.

Я чувствую, что как прежде уже не будет. Я становлюсь другой, прямо сейчас. Вступаю в новый этап жизни. Обнимаю своего проводника нежно-нежно. Он снова выдыхает и делает еще толчок. Сердце тарабанит о ребра. Между моих лопаток катятся капельки пота. Он чуть замедляется, трется носом о мой висок, и это то, что мне сейчас нужно.

Помимо поцелуя.

В полумраке я ощущаю его дыхание на своих губах. Тянусь, но он снова отворачивается. И начинает двигаться. Толчок, еще один, еще. Каждый новый будто глубже и сильнее предыдущего. Я сначала выгибаюсь, но боль нарастает в прогрессии и постепенно вытесняет все приятные ощущения, становясь самым главным. Единственным. К его члену будто приклеено лезвие, которое с каждой секундой становится острее. Слезы выступают, я впиваюсь ногтями в его плечи и задерживаю дыхание. Сжимаюсь. Терплю. Терплю.

Алтай резко выходит и, облокотившись на локоть, сжимает член рукой. Несколько быстрых движений руки по внушительному стволу. Я задерживаю дыхание, и завороженно разглядываю его в полумраке. Наблюдаю, как кончает в презервативе.

Закончив, он утыкается в мою шею. Кожу покалывает. Боль пропала, едва он покинул мое тело, и я дрожу от неясного не удовлетворения, страха и почему-то восторга.

Делаю глубокий вдох-выдох. Он тоже. Сжимает мою грудь, будто напоследок, и присаживается. Стягивает презерватив, завязывает узлом. Потом поднимается и идет к ванне, которая, как я уже приметила ранее, расположена в гостиной.

Я медленно присаживаюсь. Делаю ночник ярче.

Вот и все.

Снова срываюсь на дрожь. Сжимаю колени.

Ладно.

Так.

Полдела сделано.

От нервного напряжения и шока руки практически не чувствую. Осторожно встаю с постели, сдергиваю испачканную простынь, и, прикрывшись ею, выхожу из спальни.

Алтай наливает воду в стакан. В полумраке он почти не жуткий. Обнаженный высокий мужчина, с которым я переспала. Если не думать, конечно, о том, чем он зарабатывает на жизнь. Но выпендриваться поздно.

На какой-то миг мне становится нестерпимо одиноко, но я не могу себе позволить расклеиться. Я сама за себя. Никто мне не поможет.

Я подхожу ближе, провожу кончиками пальцев по его спине. Он не отшатывается, и я машинально исследую пальцем рельеф одного из шрамов. Видимо, любопытство становлюсь навязчивым, и он дергает плечом, смахивая мою руку.

- Терпимо было? - спрашивает.

- Да. В конце немного... больновато.

- Я так и понял.

Губы сохнут адово. Какие нервы.

- Я... спросить хотела кое-что.

Он открывает холодильник.

- У меня есть вино, виски. Хм, чача и самогон. Выпьешь?

Я беру стакан из его рук, осушаю и вытираю губы.

- Ты хочешь меня еще?

Знал бы он, чего мне стоит сделать так, чтобы голос не дрожал.

Он бросает в мою сторону быстрый взгляд. И отвечает как есть:

- Да. Какие есть варианты?

Вдох-выдох. Сейчас или никогда.

- Я не хочу лететь к отцу. Хочу остаться здесь с тобой.

Он наливает мне минералку.

- Землю я не отдам.

Дескать я того не стою? Да знаю я, мог бы не уточнять. Закатываю глаза.

- Это и не требуется! - выпаливаю со злостью.

- И сюсюкаться с тобой я не буду, - говорит с усмешкой, но я уже понимаю, что это «да».

Это - да. Стопроцентное. Я опираюсь рукой о столешницу и на миг закрываю глаза.

Спасибо Веронике за то, что сдала его с потрохами! Огромное человеческое ей спасибо. Он меня желал, и я это раскусила.

Подхожу вплотную, обнимаю его за руку.

- Я сюда пришла не сюсюкаться.

Глава 26

Я выдала Алтаю все, как на духу.

Павел — преподаватель в университете, красивый, успешный мужчина, от