Развод в 50. Катись отсюда! - Айрин Лакс
— Само собой, пап. Едь к маме. Скорее.
Демьян не стал меня больше отвлекать, отключился.
***
Наташа
—... стерва оказалась.… — закончил свой рассказ Фёдор.
Честно признаться, я уже устала от разговоров и его попыток выведать, где я нахожусь
И с этой стороны подкатит, и с другой.
И с намеком, и подскоком…
Но я, наверное, из глубины своей души всегда буду видеть нас такими, какими мы были много лет назад.
Я — его училка, он — мой проблемный ученик.
Проблемный не бунтом подросткового возраста, многие творят и вытворяют в этом возрасте. Проблемный своим нутром, расчетливой хитростью и жестокостью…
Мальчик вырос и, чувствую, стал ещё хитрее, и опасность, которая фонит от него во все стороны, стала другой.
Не могу подобрать слов и понять, в чем дело, но просто опасность, исходящая от него, сейчас иная, и всё.
Полянский опасен, но не той опасностью, которая бурлит в крови моего мужа. Так-то он тоже далеко не безобидный мужик, способный принимать сложные и не всегда справедливые решения в бизнесе. Он способен и навредить, и замазать потом последствия этого вреда деньгами.
Как в ситуации, когда он просто перепутал и яростно ударил не того, причинив немалый вред.
Потом откупился деньгами и связями.
Честно? Ничего подобного!
По совести? Если только для себя….
Но была в этой разрушительной ярости некая открытость. Даже в том, как нахально гулял мой муж, тоже было это. Открытая констатация факта…
Ведь он много раз говорил мне: я хочу и я могу, хочу того же огня, что раньше, не надо меня нянчить!
Но я упорно поступила по-своему.
Переключила тумблеры заботы и внимания на резкое положение вверх, а ту самую роль любовницы своего мужа свела до минимума.
Он, привыкший к иному положению дел, взбунтовался.
И чем сильнее я до него пыталась довести, что надо о себе заботиться, надо, образно говоря, надевать шапку, тем сильнее от отталкивал эту нудящую заботу, в которой так много заботы от мамочки…
Нет, не стала же я мамочкой своему мужу!
Или стала, а?
Если быть честной, то даже его мать, обыкновенная, в общем-то женщина, за сына так не переживала, как я.…
Меня аж в пот бросило от внезапно промелькнувшего осознания: неужели я — та самая, которая способна занянькать до посинения.
Дочку приучила к кормушке своей заботы и всепрощения так, что она ножки свесила, сына пыталась укутать заботой так, что он аж на другой конец страны сбежал, отстаивая свое право на отдельную, самостоятельную и полную ошибок, может быть, но собственную жизнь!
Проживать своё.
Не то, на что укажет заботливый перст мамочки…
Господи.…
— Но в тебе, Наталья, я чувствую… способность отогреть мое замерзшее сердце. Скукожился без женской заботы…
А?
Что?
О чем это ты, Полянский?
Я его едва слушаю.
Думаю о своём.
Несколько дней я на отдыхе.
Рано ложусь спать, но и просыпаюсь тоже рано, с лучами восхода.
Зарядка на бодрящем холодном воздухе, растяжка.
Степенная прогулка, но длительная. В тишине, по тропинкам леса, примыкающего к территории зоны отдыха.
К завтраку я возвращаюсь такой уставшей, что, перекусив, снова ложусь спать и поднимаюсь к обеду, а там уже всякие процедуры, досуг, общение с постояльцами.
С семьей нарочно не контактирую.
Выключила основной номер телефона, включила дополнительный.
Зачем-то оставила его Полянскому, хотя… уже успела об этом пожалеть.
Несколько дней подряд меня с упорством помешанного садовода «окучивает» Полянский.
Я только сейчас поняла, что с той поры, как Иван сказал, что я могу осесть дома и ничем не заниматься, кроме быта, именно с той поры и началась моя гиперзабота, гиперопека.
Все внимание моей деятельной и энергичной, в общем-то натуры, оказалось сосредоточено лишь на муже и детях.
Точка.…
Боже!
Хлопаю себя по щекам.…
Ваня решил, что мне нужно посидеть дома.
А я… Я же ничего не умею делать наполовину, ага.
Я же тот самый перфекционист, которому нужно, чтобы все было идеально и точь-в-точь.
Если надо заниматься домом и семьей, то я таааак ей займусь, что ух!
Идеальная чистота, уборка строго по системе.
Готовка — обязательно свежая, разнообразная пища. Никакого фастфуда и блюд, оставшихся с позавчерашнего дня!
Если врач прописал рекомендации, то соблюдать неукоснительно.
Вплоть до последней точки.
Если помогать дочурке, то так, будто у нее не руки самостоятельной взрослой девушки, а лапки.
А теперь удивляюсь: чего это с ними стало…
Нам и врагов не надо, мы сами себе враги и палачи нашим жизням…
— Наталья.
В голосе Полянского чувствуется недоумение и немного раздражения.
Он распинается.
Не привык тратить себя впустую. Ему обязательно нужен результат.… Которого в моем случае нет!
Потому что я, только проветрив голову вдали от семьи, вдруг поняла, что мы все виноваты.
Кто-то больше, кто-то меньше…
Мое прозрение вовсе не означает, что я прощу Ивану его измены, но зато отпущу его с миром, пусть сам занимается своей жизнью так, как считает нужным.
Взрослый мужик, в конце концов. Не нужна ему нянька.
— Давай увидимся, Наталья! — напористо предпринимает ещё одну попытку Федор. — Где ты? Скажи.… Приеду хоть на конец света!
— В лесу я.
— Где?
— В лесу, Федь. Зона отдыха «Лесная сказка».
Глава 31
Иван
Бывшая жена Федора Полянского жила за городом, в деревне.
Причем не в такой деревне, которую можно было бы назвать образцовой.… Такая, знаете, тихая, ухоженная, асфальтированные дороги, аккуратные, красивые домики, как на картинке, закрытая и хорошо охраняемая территория.
Нет!
Анна Полянская, в девичестве Дровникова, реально жила в деревне Малые Петухи.
Ехать пришлось несколько часов, подпрыгивая на ухабах, даже за рулем довольно высокого джипа.
Матерился и проклинал все на свете.
Но больше —
