Пуанта (СИ) - Тес Ария
— Макс, чего ты боишься больше всего?
— Потерять свою семью, — сразу же отвечает, и явно хочет прибавить что-то еще, но оценивает быстро — зацепить удалось, поэтому слегка улыбается и добавляет, — И змей. А еще раньше я очень боялся летать.
Август сразу отстраняется от меня и палится. Сейчас я наконец понимаю, о чем все вокруг говорили про меня когда-то — и у него все на лице написано, как и в его вопросах.
— Правда?
Надежда, с которой он смотрит на Макса, умиляет. Я слегка смеюсь, за что сразу получаю суровый взгляд сына, но он быстро отвлекается — «папочка» кивает, присаживаясь на сидение напротив.
— Правда.
— Как тебе теперь не страшно?
— По работе много летаю — пришлось бороться, пока не привык.
— То есть мне тоже надо? Работать, где много летают?
— Тебе надо поесть, а остальное ты перерастешь сам. Ты намного смелее меня.
Краснеет в секунду, глупо улыбается, но сразу тянет вилку на себя, а я снова завидую. Мне бы пришлось уговаривать его поесть еще минут двадцать, а у Макса он фактически с рук готов.
«Боже, да прекрати ты!»
***
Уложив Августа спать, я еще немного стою в тихой комнате с огромной кроватью. Конечно, куда же без этого?! Частный самолет не частный самолет, если он еще и не гостиница.
«Господи, ну это просто за гранью…Совершенно точно, нам нужно обсудить многое, потому что меня это не устраивает!»
Решительно поправляю блузку и шорты, волосы, а потом выхожу, но словно попадаю в наше лето. Макс сидит за столом, а перед ним планшет. Хмурится, и словно нет ничего вокруг — мне это его состояние прекрасно понятно: он рисует. Так он выглядит всегда именно в этот момент, отдается процессу полностью, а мой запал тушит. Я снова веду себя, как дура — не хочу мешать, хотя он не заслужил милосердия даже в таком вопросе! И все равно иду тихо, присаживаюсь напротив и молчу.
— Хватит пялиться на меня, ты отвлекаешь.
— Нам надо поговорить.
— Не сейчас. Изучи пока это, — двигает ко мне толстую папку, даже глаз не поднимая, — Это брачный контракт. Слышал, что ты закончила юридический? Надеюсь, что не потребуется помощь? Потому что…
— Ой, да завали ты уже.
Снисходит до злого взгляда, который я отбиваю, передразнивая, но быстро теряю интерес — документы для меня сейчас важнее. Там прямо на первой странице черным по белому, жирненько так выделена истина: брачный договор. Правда ведь он. Все правда…
«Твою мать…»
Я, если честно, до этого момента все равно думала и надеялась каким-то боком своего сознания, что все это дурацкая шутка и прикол. Нифига. Макс настроен серьезно на все двести процентов, судя по внушительному списку его имущества. Все перечислил. Нет, серьезно, тут даже коллекция часов есть. Я читаю этот список уже полчаса, глаза аж в кучку, а еще столько условий…Особенно забавен пункт о верности.
«Супруга не имеет права…» — ни на что. Судя по этой писульке, я не имею права ровно ни на что, твою мать: у меня не может быть мужчины, кроме него. За измену чуть ли не смертная кара! Точнее, он грозится забрать Августа и разорвать договор в одностороннем порядке. Я не получу ничего.
«Ха, забавно. Будто мне что-то вообще от тебя надо, козел!»
— Как проходила твоя беременность?
Внезапно. Рассеяно отвлекаюсь от напечатанного каким-то сексистом текста, хмурюсь.
«Что, прости?»
Макс уже убрал свой планшет, теперь, подоткнув голову рукой, наблюдает за мной. Не знаю, сколько это длится, но он явно получает какое-то эстетическое удовольствие, хотя вполне возможно просто смакует свой триумф. Плевать. Я совершенно не хочу в этом учавствовать, поэтому снова утыкаюсь в текст, игнорю — его ожидаемо не устраивает.
— Ты оглохла? — грубо переспрашивает, зарабатывая сполна на мой злой, такой же грубый цык и ответ.
— Нет, я не оглохла.
— Я хочу знать все о твоей беременности.
— Я тоже много чего хочу.
— Что за абсурд?! — закипает, — Зачем вставать в позу?! Просто ответь…
— Что я должна ответить, а?! Как рожать было больно?! Как мне было страшно?! Что?! — я наконец взрываюсь и смотрю на него, как на врага, исподлобья, — Чего ты хочешь от меня?!
Макс молчит, взвешивает услышанное, но через миг его лицо снова трогает мерзкая усмешка.
— Понятно…
— Что тебе понятно?!
— Что ты не дошла еще до тринадцатой страницы контракта. Я подожду.
Вновь подпихивает свою лапищу под лицо, смотрит на меня холено, ждет — я от этого только леденею. Может быть и глупо это — вестись на провокацию, хотя в данном случае, наверно, все же нет. Я быстро открываю указанную страницу, чтобы через миг застыть на месте и потерять способность собирать слова в членораздельное, понятное предложение на пару весомых мгновений.
— Ты…ты охренел что ли? — шепчу, глазам не веря, Макс лишь тихо посмеивается.
— Это стандартное предложение. Я вполне готов увеличить…
— Моя матка не предмет торга!
Вот это я точно взрываюсь, отшвыривая бумаги на странице с «прайсом за ребенка». За мальчика мне полагается миллион, за девочку полтора, если она будет второй, а так тоже миллион, если третьей. ТРЕТЬЕЙ, КАРЛ! Макс откидывается на спинку кресла и спокойно пожимает плечами.
— Я готов говорить и идти на компромисс по поводу любого указанного пункта, но не насчет этого. Я хочу второго ребенка, Амелия.
— Я не собираюсь с тобой спать, а тем более рожать от тебя! Никогда!
— Никогда не говори никогда, или что же? Хочешь прожить без секса всю жизнь?
— Жила как-то пять лет и отлично себя чувствовала!
— Ты кончила, стоило мне в тебя войти той ночью, — резко краснею, — Сомневаюсь, что ты отлично себя чувствовала. Мы будем заниматься сексом, дорогая, и ты родишь мне еще одного ребенка. Потом еще одного.
— Я тебе не инкубатор на шпильках! Хочешь детей?! Сделай его одной из своих шлюх!
Он смотрит на меня так «говоряще», мол, а что я разве не это собираюсь делать? И тут меня окончательно срывает — я несусь на него с кулаками и твердым намерением сломать пару костей, но Макс ловко и четко поставленным движением перехватывает мои запястья, скручивая их за спиной, а потом дергает на себя. Так я оказываюсь у него на коленях, тяжело дыша.
Смотрим друг другу в глаза, молчим. Ненавидим. Он меня — я его. Сомневаюсь, что на такой высоте это безопасно ненавидеть так сильно, можно и взорваться от скопления густой энергии, но мы не можем это контролировать. Дергаюсь — хватка становится сильнее, пытаюсь пнуть его — Макс закидывает на меня бедро, фиксируя им ногу. В ловушке. В жарком, тесном капкане, но глаза его — капкан страшнее, если честно, потому что я тону. И в запахе, и в прикосновениях: чувства мешаются друг с другом, как дикий коктейль с главным ингредиентом "острым перцем". И я говорю слова, которые жгут мои губы, но я хочу их сказать, чтобы сделать ему больно.
— Единственное, как ты сможешь попасть в меня — это силой. Я никогда не скажу тебе «да» по доброй воли.
— Значит будет так.
Макс буквально набрасывается на мои губы, терзает, а я кусаюсь. Его это только веселит, когда он отстраняется и стирает кровь большим пальцем — я дышу еще тяжелее. Боже, как стыдно в этом признаться, но он в чем-то прав: жилось мне хреново, мягко говоря, и я горю уже сейчас, от одного, чертового поцелуя. По телу расходится тепло, внизу живота все стянуто плотным узлом, а между ног ноющая пульсация — но я держусь стойко. Не показываю, а вырываюсь, для него это, правда, и вовсе ничто, скорее даже какой-то больной, своеобразный, «зелёный» свет.
Макс резко встает вместе со мной, жестко опускает на стол. Я пытаюсь оттолкнуть его — он продолжает целовать, будя гормональную бурю. Чувствую уже, как накрывает: нет нет, а отзываюсь, из груди вырываются тихие стоны, когда он прикусывает мне кожу на шее, мурашки бьют набат, после рассыпаясь по коже, как пуговицы моей блузки по полу. Затем следует мой бюстгальтер, который в следующий миг жалобно трещит где-то на задворках сознания, приводя немного в чувства. Я пытаюсь его отпихнуть, слабо сжимая края мягкого свитера, шепчу.
