Пуанта (СИ) - Тес Ария

— Да что ты?! Похоже, что я хочу детей?! — гневно выплевываю, он в ответ только коварно улыбается, делает на меня шаг и кивает.

— Захочешь. Надеюсь, что в этот раз у нас будет дочка. Я очень хочу девочку…

Он снова целует меня, и снова, как бы я не сражалась, исход уже решен. Макс плавно спускается по шее ниже, слегка царапает ключицы зубами, еще ниже. Я упираюсь задницей в стол, цепляюсь за него, пытаюсь оставаться здесь, но от того, как он на меня смотрит уплываю и ничего не могу с этим поделать. Касается совсем слегка напряженного соска, и я тут же вздрагиваю, запракидывая голову назад, слышу тихий смех, а потом шепот.

— Долго ты будешь притворяться, что не хочешь меня? Это просто нелепо…

Резко возвращаю внимание на него, вижу, как он захватывает его губами, и стон сам собой вырывается наружу. Стол сжимаю сильнее, теперь не для того, чтобы удержаться в реальности, скорее чтобы удержаться и не наброситься на него. Макс словно читает это, улыбается, продолжает пытку. Он же действительно ловит кайф и не только от того, что делает сам, но и от того, как я борюсь с собой, трачу столько сил на это, а потом все равно ломаюсь, как тонкая тростинка под шквалом оглушающего ветра.

«Это же просто нелепо…» — отдается в висках, и я вроде как что-то нащупываю в голове, но все прерывается просто: меня спасает вежливый, аккуратный стук в дверь. Макс неохотно отстраняется, оборачивается и лениво спрашивает:

— Да, Аня?

— Максимилиан Петрович, простите, но вы просили сообщить за полчаса до посадки.

— Спасибо. Там все нормально?

— Эм…ну да, конечно, как обычно.

Голос ее какой-то уж слишком неуверенный, и даже мне резонирует, хотя я ее даже не знаю и не запомнила, как она выглядит. Максу тем более понятно, что нифига там ненормально: что-то случилось.

— Аня, что случилось?

— Это не так серьезно, просто…Эм…Пилот говорит, что нет необходимости вас пугать, но вы просили сообщать обо всем.

— Тогда сообщай.

— Были какие-то помехи на частоте, мы не сразу смогли связаться с землей, но они ответили и дали добро на посадку, так что…

— Что за помехи? — перебиваю ее, девчонка сразу замолкает.

Это бесит. Ну конечно! Я же не "Мяксьимилиянь Пьетровичь", мысленно кривляюсь, но сразу смотрю на королеву бала и хмурюсь.

— Скажи ей, чтобы отвечала мне, когда я к неей обращаюсь. Немедленно.

Макс усмехается.

— Заявка на успех.

— Ты слышишь плохо?!

— Нет, я хорошо тебя слышу. Аня, ответь, пожалуйста, что за помехи? — а потом шепотом добавляет, — Вот как надо с людьми разговаривать, хамка.

— Обычные помехи, госпожа…Такое правда бывает, может я просто придаю слишком большое значение…

— Вы слышали что-то вроде постукивания, а потом тихие гудки? Три, если быть точнее, максимум пять, — снова тишина, но, кажется, я лишила ее дара речи просто, поэтому нажимаю голосом, — Да или нет?!

— Д-да…

— Просто блеск!

Прикрыв глаза, я даю себе пару секунд, чтобы сбросить психоз, потом отрываю от лица руки и смотрю на Макса.

— Это отец. На земле нас ждет мой папа.

Глава 12. Запрещенный прием

Любовь высшее человеческое чувство. Оно требует взаимности.

Бел Кауфман — «Вверх по лестнице, ведущей вниз»

Амелия; 23

Вижу, как сказанное его бесит — глаза Макса тут же становятся холоднее льда, а губы растягивает притворная, ядовитая усмешка.

— Я его не предупреждала, — цыкаю, в попытках защититься даже ершусь, — Видимо Богдан мне не поверил. Так что угомонись, ясно?!

— Угомонись сама.

Хамит — ну конечно же! А потом отходит в сторону, бросая в меня мой сарафан.

— Одевайся.

Снова я виновата во всех смертных грехах, и это задевает. Я смотрю ему в спину долго и требовательно, и он, конечно же, знает это, но награждать меня своим вниманием не спешит или вовсе не собирается.

«Господи, ну какой же он мудак все таки!» — и то верно. Хуже не придумаешь.

— Мы должны придумать, что мы скажем.

— Сначала ты должна одеться…

— Может и нет.

Удивляю его настолько, что наша принцесса наконец оборачивается и поднимает брови, а я щурюсь.

— Я прикрою тебя и ничего не скажу, если мы договоримся здесь и сейчас насчет некоторых правил.

Пару мгновений Макс втыкает и молчит, а потом вдруг начинает смеяться и так снисходительно смотрит на меня, протягивая.

— Ты осознаешь, что находишься не в том положении, чтобы ставить мне условия?

— Или это ты не в том положении, дорогой мой, — отвечаю тихо, но твердо, — Мне достаточно лишь слово сказать, и мой отец тебя убьет. На месте, Макс, без выяснения причин. Например о том, как ты снова меня шантажируешь? Снова похищаешь? Или насилуешь?

— Ты обалдела?! — повышает голос и делает на меня шаг, извергая молнии праведного гнева, — Черту не переходи!

— Это я перехожу черту?! Если ты серьезно, то у меня для тебя новости: твоя нарисована где-то в параллельном мире!

Вот он — очередной миг нашего противостояния. Мы зло, даже яростно испепеляем друг друга глазами, убить готовы, и каждый стоит на своем, как будто мы быки и сцепились крепко накрепко рогами. Обычно в такой ситуации сдаю назад я, женщина же должна быть мягче, бла-бла-бла, умнее, но не в этот раз. Сейчас его очередь.

— Ты понимаешь, что моя смерть ничего не изменит? — смягчается, делая шаг назад, — Папка все равно существует, и у меня есть как минимум три человека, которые с удовольствием ее используют.

— Понимаю.

— Об отмене свадьбы речи не идет.

— Это я тоже понимаю.

— Чего тогда ты пытаешься добиться?

— Некоторых границ, которые ты не посмеешь нарушить.

— Каких?

— Первое: ты никогда не коснешься меня без моего согласия. Дай мне слово.

— Я никогда не касался тебя против воли.

— А что в кабинете было, забыл?! Напомнить?!

— Я тебя не насиловал!

— Как это тогда называется?!

— Ты охреневшая сука — вот как это называется! — взрывается и повышает голос, — Ночью ты готова скакать на моем члене, пока не сдохнешь, а днем говоришь, что я тебя изнасиловал?! Ты серьезно?!

— Я сказала «нет»!

— В отеле ты тоже говорила «нет»! Ты всегда говоришь «нет», а сама только и ждешь, чтобы я тебя взял! Или что?! Это неправда?! Снова будешь притворяться?! Будто я не вижу тебя насквозь!

«Вот козел!..» — еле дышу от негодования, хотя на задворках сознания и признаю: в чем-то он прав, чтоб его… Поэтому сбрасываю обороты, серьезно, но тихо говорю.

— Тогда я не хотела.

— Ты играешь со мной, — также тихо отвечает, — А когда я поддерживаю игру — злишься и обвиняешь во всех смертных грехах.

— То, что я сказала один раз «да», не значит, что когда я говорю «нет» — это можно игнорировать.

— Это нечестно.

— Ты мне будешь говорить о честности?!

— Так мы ни к чему не придем, — устало выдыхает и садится в кресло, подперев голову рукой, — И оденься наконец. А то вдруг я снова сорвусь и изнасилую тебя?

Внезапно вижу, что сильно зацепила его, и опускаю глаза в пол. Пару мгновений думаю, тереблю в руках сарафан, а потом снова смотрю и киваю.

— Хорошо. В БДСМ есть такое понятие, как стоп-слово. У нас оно тоже будет.

— То есть ты признаешь, что играешь со мной в игры?!

— Придумывай слово, твою мать, и не беси.

Подавляет улыбку, смотрит на меня долго, потом касается сарафана в руках и кивает.

— Синий сарафан.

— Это говно какое-то, а не стоп-слово.

— Согласен, он меня тоже дико бесит.

Немного потеряно смотрю на сложенную вещь, потом непонимающе на него, но вникать особо желания нет, и я соглашаюсь.

— Считай договорились. Дальше. Ты никогда меня не ударишь. Клянись.

— Я уже давал тебе слово, и ты, твою мать, знаешь, что я тебя не ударю.

— Я хочу…

— Хватит, — грозно обрывает, — Хватит трахать мне мозг, Амелия. Если бы ты действительно думала, что я тебя ударю — сидела бы молча, но нет! Ты трепишься без конца, говоришь вещи, которые никому другому не позволено! Не ври хотя бы себе, что ты меня боишься. Ты, сука, знаешь — со мной ты в безопасности, включая меня самого.