Татьяна Веденская - Счастья тебе, дорогуша!
– Я даже не знаю. Не уверен, – отвел он глаза, и по его красивому лицу пробежала тень. – Смотря с чем сравнивать. Если с чувством к тебе… то это сложно. После того выпускного вообще что-то поломалось во мне, но думаю, я все-таки любил. Была у меня одна… целых три года.
– Ты думаешь, ты все-таки меня любил?
– Да. Я был твоим первым мужчиной. Ты вообще помнишь? – нахмурился он. – Или ты тоже считаешь, что это все было так, первая глупость юной дурочки?
– Тоже? – удивилась я. – А кто еще так считает?
– Я, – зло ответил он. – Я так считал.
– Но почему? Не из-за этого же выпускного? – поразилась я.
– А почему нет? Стоило мне отвернуться, оставить тебя с компанией, как ты тут же меня предала.
– Это не я тебя предала, – улыбнулась я. – Это шампанское вперемешку с водкой тебя предали. А я, кстати, даже не знала, что мне туда мальчишки подливают. Так ты все-таки меня любил? Ты тогда хотел, чтобы мы помирились?
– Какое это теперь имеет значение? – отвернулся Яша. Он вышел на мой балкон и закурил.
– Очень большое, – я набросила на плечи халат и вышла за ним. Солнце пробивалось сквозь густую листву напротив моего окна, нагревая и без того жаркий воздух. Мне нравилась жара, это было как раз то, без чего мне было очень нелегко в Москве. Тот, кто вырос на море, под солнцем, трудно привыкает к серому небу над головой.
– Да, я тебя любил. Но тех времен уже не вернуть.
– Это да, – согласилась я. – Просто я прожила столько лет, думая, что ты бросил меня, что ты совершенно меня не любил. Может быть, ты вообще просто играл со мной, развлекался.
– Что? – возмущенно обернулся он.
– О, милый мой, чего я только не передумала тогда. Каких только версий не выдвигал мой помраченный разум. Я почти свихнулась. И я ведь почти уже решилась поехать в Киев и умолять тебя меня простить, представляешь?! Вот это было бы шоу.
– Ты… это правда? – поднял брови Яша.
– Меня остановило только одно.
– Что?
– Твои слова.
– Какие слова? – нахмурился он.
– Ты не помнишь? Как же ты мне тогда сказал? – задумалась я. – Вот смешно, тогда эти слова жгли меня как раскаленное железо, а теперь я даже не могу вспомнить. Нет, подожди: «Я никогда даже близко не подойду к такой девке, как ты».
– Девке? Я так сказал? Я не мог так сказать!
– Как раз так и сказал, и именно ты. Ладно, это уже не важно.
– Нет, важно. Ты имей в виду, что я так не думал.
– Да? Теперь я буду знать. – я рьяно жестикулировала, отчего мой халат распахивался и запахивался, раздражая его. Он подошел ко мне, решительно развязал пояс халата, просунул руки под него и, хитро улыбнувшись, кивнул:
– Продолжай. Что ты говоришь?
– Что теперь я смогу вспоминать тебя таким, как сегодня. А не таким, как тогда.
– Ну, может быть, тебе станет легче, если я скажу, что все-таки приезжал к тебе.
– Что-о? – раскрыла глаза я.
– А то! Все лето я злился как черт. Но думал, что осенью-то я тебе задам жару. Я-то думал, ты приедешь в Киев, поступишь, я тебя найду, сделаю так, чтобы мы случайно встретились. А ты…
– А я не поступила. То есть поступила, но…
– Но не в Киеве, поганка такая. И я поехал в Бердянск. А твоя мама сказала, что ты уже очень хорошо устроилась, и чтобы ноги моей не было в твоей жизни и все такое. В принципе, права была старушка. Видишь, как оно все у тебя сложилось.
– Ага, – уныло кивнула я. – Сложилось.
– А что, я всегда знал, что ты очень талантливая. Правда, не думал, что ты в бухгалтеры подашься. У тебя же характер легкий, праздничный. Тебе бы и работу такую, чтобы… да что там, уж что есть, то есть. Зато теперь ты бизнес-вумен, куда деваться. Сама стоишь на ногах.
– Ну да, – еще более уныло согласилась я.
– А что, я это очень уважаю. Когда женщина в состоянии сделать себя сама. Тем более в Москве. Нет, правда, уважаю.
– Я уже поняла, – постаралась оборвать я его. Все-таки гораздо приятнее принимать знаки внимания, если они тобой заслужены. А я потратила всю свою жизнь на то, чтобы так и не разобраться в отношениях с собственным мужем. Карьера, работа – все это только пыль у дороги, на обочине которой я сижу и плюю в небо. Что делать дальше – даже и не представляю. Но время все расставляет по местам, и через несколько дней я займу свое место согласно плацкартному билету. Верхняя полка, боковая, других не было. Лето. Лучшее время на юге, и мне не хотелось бы терять это время на ерунду типа разговора о моей псевдокарьере. Яша думает, что я спешу вернуться к своей лучезарной жизни в Москве – что ж, тем лучше. Оставим после себя хорошие воспоминания. Пусть он знает, что любил яркую, сильную, талантливую женщину. А сами потихонечку поползем зализывать раны, полученные в боях за место под солнцем.
Наш странный, бурный роман, так сильно похожий на курортный (в том числе и за счет, собственно, курорта), протянулся до самого последнего гудка моего поезда, подкатил, как волна морская, к самым пальцам и откатился обратно, оставляя за собой четкий след на мокром песке. Там, на летнем песке возле теплой воды, остались жаркие объятия, неосознанные обещания чего-то там несбыточного, невозможного для нас обоих. Здесь, в тамбуре вагона с выбитым окном, было накурено. Воздух иссохся, пока болтался между городами, а белье пахло несвежестью и было влажным на ощупь.
Когда мама прощалась, она плакала. Папа хотел отвезти меня на вокзал, но Яша сказал, что он сделает это сам и оставит себе привилегию помахать мне платочком.
– Людмила Николаевна, что вы будете прощаться там, в сутолоке, на вокзале. Порыдайте уж лучше у подъезда. А она вам обязательно из поезда позвонит, – деловито распоряжался он.
– Ой, а как же я позвоню, если у меня мобильник-то отключен? – забеспокоилась я. Денег мне родители с собой дали, надо было найти терминал и положить их на телефон, чтобы Жанна, которая обещалась встретить меня на вокзале, смогла если что связаться со мной. Если что «что»? Если поезд застрянет в Харькове? Если меня не пропустят на границе, скажут, что я контрабандные банки с лечо везу? Наши родственники из деревни, той, под Бердянском, откуда баба Тоня, снарядили меня целым овощным складом, и если Жанна меня не встретит, я просто кончусь под тяжестью маринадов. Кучи вопросов нагнали меня раньше даже, чем первый вагон дернулся в сторону Москвы.
– Пойдем, положим деньги, – предложил Яша. – Заодно купим хлеба, чтобы маму твою порадовать. Хоть я и сомневаюсь, что ты в поезде вообще будешь есть. Слушай, а ведь когда ты была юной, ты лопала за двоих. Мои вареники ты могла употреблять кастрюлями.
– Ну, так то ж твои вареники! – мечтательно причмокнула я. – И ты знаешь, я и когда была постарше, тоже лопала так, что у меня даже местами появлялся лишний вес.
