Отпуск с осложнениями - Лина Манило

Когда я дотрагиваюсь пальцами до головки, Вадим приглушённо шипит, будто бы я на него кипяток вылила. Такой чувствительный, и это придаёт мне смелости. Хочется отплатить ему той же монетой, но я ни разу не делала минет, потому страх пока сильнее. Не хочу портить этот момент своими неумелыми ласками, потому просто поглаживаю головку, едва касаясь пальцами.

– Если я сейчас же в тебя не войду, катафалк придётся уже мне заказывать, – предупреждает хрипло, а я смеюсь.

– Вот как его надевать? – размышляю вслух, а Вадим тихо рычит.

– Просто надеть этот чёртов презерватив! Раскатай и все дела, – в его голосе мольба, и я делаю, как он просит.

Руки дрожат, Вадим от каждого моего прикосновения шипит и морщится, и мне даже кажется, что ему неприятно. Но огонь в потемневших голубых глазах подсказывает, что я на правильном пути.

– Я же говорил, что ты справишься, – криво усмехается, а я заламываю бровь, мол, а ты ещё сомневался. – Иди сюда.

Я оказываюсь сверху, и наши лица друг напротив друга, глаза в глаза. Член ощущается так правильно у меня между ног, и я слегка ёрзаю на Вадиме, чтобы устроиться удобнее. Даже сквозь латекс презерватива я чувствую, какой Вадим сейчас горячий, и это заводит, потому что я и сама почти сгорела дотла.

– Просто расслабься и доверься мне, – просит, становясь серьёзным, а я киваю, хоть и хочется крепко зажмуриться. – И смотри мне в глаза.

Я киваю, а Вадим крепко обхватывает мои ягодицы и приподнимает меня вверх, как пушинку. А когда его головка упирается в моё лоно, я всхлипываю, но вовсе не от страха – от того томления и нетерпения, что кипятком наполняют мои вены.

– Расслабься, – напоминает тихо, закусив губу, а бисеринки пота выступают на его лбу. И я медленно скольжу вдоль члена, удивительно легко принимая его в себя, наполняясь им до предела.

– Ох, – выдыхаю, впиваясь ногтями в плечи Вадима, а он снова меня приподнимает, чтобы плавно опустить до самого основания.

– Блядь, идеально, – шипит сквозь сцепленные зубы, и это ругательство сейчас добавляет пикантности, что ли. – С ума сойти можно… насколько ты идеальная для меня. Тугая и влажная, и я бы полжизни отдал, чтобы почувствовать тебя без защиты.

Его голос хриплый, между словами паузы, и всё это разрывает меня на части. Упираюсь сильнее коленями в матрац, чтобы не потерять в этом круговороте ощущений точку опоры, двигаюсь синхронно. Чувствовать его в себе… это что-то запредельное, что-то невероятное. И я сама начинаю насаживаться на его член всё быстрее, утопая в предвестниках оргазма, кайфуя от ощущения наполненности.

Наши лбы соприкасаются, а Вадим теребит и оглаживает пальцами мои соски, даря такое удовольствие, о котором я раньше могла лишь догадываться.

– Ста-ас, я умираю, наверное, – всхлипываю, когда его член снова задевает во мне что-то, и от оглушительного удовольствия закладывает уши.

Я двигаюсь в диком ритме, с каждым толчком наращивающем амплитуду, а внизу живота бушует пламя. Его вихри просачиваются в кровь, туманят рассудок, и я держусь из последних сил, чтобы хоть немного продлить удовольствие. Руки Вадима снова перемещаются к ягодицам и сжимают их с такой силой, что должно быть больно, и завтра обязательно останутся следы от пальцев, но это будет завтра. И когда самый сильный в моей жизни оргазм прошибает насквозь, и я глушу крик в изгибе шеи Вадима, он пару раз толкается во мне особенно сильно, и рычит сдавленно, матерясь сквозь сжатые зубы.

Мы опустошены до предела и разбиты полностью, а сердца стучат так гулко, будто литавры. И перед тем, как провалиться в забвение, я слышу хриплый голос:

– Официально заявляю: это был лучший секс в моей грёбаной жизни.

Глава 32 Вадим

Катрин тихо спит, а я пялюсь в потолок, заложив руки за голову. Я не соврал – секс был действительно охрененным. Да что там, на самом деле, лучшим. Расплющило капитально, и я минут пятнадцать лежал после него, считая удары сердца в тщетной попытке прийти в себя. И даже спать не хотелось, как бывает со мной обычно.

Катрин ещё красивее, чем я мог представить в самых смелых мечтах, а моя кожа до сих пор горит от её прикосновений. Я взрослый мужик, я люблю секс, но с Катрин был не только бешеный трах, от которого чуть пар из ушей не повалил, нет. С ней было нечто большее.

Хочу ещё, несмотря на наконец-то пустые яйца и посторгазмический мандраж, но пусть Катрин отдохнёт – не последний день живём.

Конечно, всё ещё актуальным остаётся вопрос, получится ли у меня что-то дать Катрин, кроме хорошего секса, – она ведь заслуживает намного большего, чем мой член и редкие встречи. Но стоит ли об этом париться сейчас? И нужно ли вообще на этом зацикливаться?

Убираю волосы Катрин, упавшие на лицо, смотрю на её спокойное лицо в проникающем через балкон слабом лунном свете. Невольно заряжаюсь её умиротворением, глаза начинают слипаться, но природа зовёт. Чтоб её, природу эту. Я в чужом доме, пробрался сюда через балкон и никак не могу просто взять и, спустившись по лестнице, воспользоваться их туалетом. Вот завтра – или уже сегодня – зайду с цветочками и тортиком через главную дверь, и всё будет хорошо, а пока нужно сделать всё, чтобы меня не заметили раньше времени.

Переворачиваюсь на один бок, потом на другой, поджимаю под себя ноги, но понимаю, что уснуть всё равно не получится. Никак невозможно, когда мочевой пузырь сводит судорогой. Чёрт, почему люди настолько слабые животные?

Аккуратно, стараясь не разбудить Катрин, встаю с кровати, морщась от скрипа половицы. Как преступник, честное слово. Нахожу кое-как свои трусы, шорты, быстро одеваюсь и, бросив ещё один взгляд на спящую девушку, иду к балкону. Южные ночи у морской кромки всегда тёмные, и слабый свет луны пробивается сквозь облака, едва освещая двор, а фонарь за воротами то ли разбил кто-то, то ли его выключили в целях экономии. Ладно, сейчас быстро сбегаю домой и вернусь, пока Катрин не проснулась