Далёкая песня дождя - Вячеслав Евгеньевич Ременчик
— Держись крепче! — успеваю услышать голос деда и лечу через руль в бездонную белесую пустоту.
За спиной раздается мягкое металлическое дребезжание упавшего на траву велосипеда и глухое «ох» грохнувшегося где-то рядом деда.
Через мгновение меня, сидящего в густой траве, ощупывают большие теплые ладони.
— Не ушибся? — слышу взволнованный голос деда.
— Не-е-е! — спешу его успокоить.
— Не напужался? — дед сразу же задает второй вопрос.
— Не-е-е, — отвечаю так же бодро, как и в первый раз.
Мне действительно было совсем не больно падать на мягкую шелковистую траву в таком же удивительно мягком и пушистом тумане. И испугаться я не успел. После падения мне даже стало беспричинно весело. Спросить бы в этот момент, не ушибся ли мой дорогой дедушка, вместо этого я зашелся звонким безудержным смехом.
Успокоенный этим жизнерадостным моментом, дед на пару с чудом спасенным внуком залился таким же беззаботным хохотом. Мы сидим обнявшись в густом тумане, и наш дружный смех эхом разлетается на весь окрест. Как оказалось, нас даже услышала бабушка в своей сторожке и в ожидании нашей развеселой парочки заварила чай и улыбалась — беспричинно, сама себе: просто ей было приятно оттого, что мы так жизнерадостно смеемся, а это значит, что у нас все хорошо.
Чуть позже мы все дружно пьем сладкий чай с бутербродами. Дед звучно похлебывает горячий ароматный напиток и внимательно, с прищуром и легкой хитринкой в краешках улыбки поглядывает не меня.
— Ловко ты, внучек, через руль сиганул. Неужто и впрямь не ушибся?
Я что-то мычу заполненным батоном и колбасой ртом и для пущей убедительности отрицательно вожу головой.
А дед, отхлебнув чаю, вдруг выдает неожиданное:
— Это все потому, что спящее облако мягкое, как бабушкина перина, — и, поймав мой удивленный взгляд, уверенно добавляет: — Да, да! И нечего тут удивляться. Облакам, так же как и птицам, отдых нужон! Попробуй-ка ты сутки напролет по небу полетать. Усталость к вечеру к земле клонит, как ни хорохорься, — и спокойно резюмирует: — Так что большая нам с тобой удача выпала, со спящим облаком повстречаться.
Я согласился с дедом и с наслаждением запустил ложку в литровую банку со сливовым вареньем. Когда же он снова оседлал своего скрипучего железного коня, чтобы возвратиться домой, я напутствовал его вослед:
— Ты, дед, спящее облако стороной объезжай, не буди его. А то, не ровен час, снова упадешь.
По тому, как дед неуверенно кивнул, я понял: не послушается он меня, как всегда, поступит по-своему.
8
Старый бабушкин зонтик — черный с тронутыми ржавчиной спицами — бесполезно стоял в прихожей прислоненный к дверному косяку. Как ни странно, но в нашей семье никто зонтами не пользовался, все предпочитали самые обыкновенные дождевики, дед же в ненастную погоду степенно набрасывал на плечи необъятную офицерскую плащ-накидку и сразу становился похожим на древнего витязя — защитника родимой земли. Я же, как только капли дождя начинали барабанить в окна дома, бросал любое начатое дело (даже любимое рисование) и стремглав выскакивал во двор, по дороге запрыгнув в резиновые сапоги, причем необязательно свои. Зонтик волшебным образом раскрывался над головой после легкого нажатия на кнопочку в центре тоненькой граненой ручки и плавного движения вверх всего купола с многочисленными металлическими спицами. Лужи благодарными брызгами отзывались на мои нарочито высокие шаги, а звук капель, барабанно падающих на купол зонта, доставлял мне невероятное наслаждение. Я филигранно, как тогда казалось, крутил зонтик вокруг его оси и напевал незамысловатую, не совсем понятную мне по содержанию песенку:
Дождик, дождик, перестань,
Я поеду в Верестань!
Я с удовольствием раз за разом повторял эту странную, услышанную как-то от бабушки рифму, совсем не понимая, зачем мне ехать в какой-то там Верестань, когда закончится дождь.
Взрослые часто с улыбками наблюдали из окон за моим чудачеством. Наверное, я походил на большой поющий гриб с крутящейся черной шляпкой.
Сегодня дождя не предвещалось, но бабушкин зонтик сразу же с подъема оказался в моих руках, не случайно и не ради каких-то там бесполезных забав. Еще вчера перед сном в моей гениальной юной башке родилась идея парашютирования при помощи зонта с крыши Савоськиного домика. Конечно же, этот даже по моим мальчишеским понятиям дерзкий замысел возник не на ровном месте, в его основу легли многочисленные захватывающие рассказы дяди Леши о прыжках с парашютом смелых и непобедимых воинов-десантников, одним из которых он в свое время являлся и о чем с гордостью периодически вспоминал.
Изначально я планировал прыгнуть таким оригинальным и невероятно смелым способом со стрехи нашего общего жилища, но, оценив его высоту (дом был высокий и добротный), решил для начала совершить учебный прыжок со здания поменьше.
Несмотря на июньскую теплынь, я нахлобучил на голову дедову военную шапку-ушанку с блестящей кокардой ВОХР, на ноги — резиновые сапоги и подпоясался Лешиным солдатским ремнем. Казалось, что в таком оригинальном виде я здорово походил на смелого воина-десантника.
В этой громоздкой амуниции со сложенным зонтом в руке (по задумке он должен был открыться во время прыжка) с трудом забрался на покатую крышу по шатким ступеням садовой лестницы, еще с вечера перенесенной к месту «подвига», и, очутившись у самого конька, сразу же глянул вниз. Степенно проходивший мимо рябой петух, бесстрашный уличный задира Петруха, виделся мне маленьким пестрым воробышком на фоне нежно-зеленой июньской травы. Снизу дровяник казался крепкой приземистой хаткой, а испуганный взгляд с крыши увеличивал его высоту в разы.
Я старательно выговаривал детсадовский стишок, и зубы стучали в такт произносимым строчкам. Поправляя сползшую на глаза дедову ушанку, запрокинул голову вверх и увидел, как высоко-высоко в лазурном бездонном небе гордо парит большая птица, наверное, сокол; бесшумно двигаясь по спирали в невидимых воздушных потоках, она то вольготно зависает на месте, то раздольно и стремительно закладывает широченные круги. Мне показалось это добрым знаком.
Решив, что в «форме воина-десантника» будет невероятно трудно спуститься со стрехи дровяника и безопасного пути назад уже не существует, я изо всех сил до боли в деснах стиснул зубы, дрожащими руками раскрыл «купол парашюта» и, охнув на весь окрест, сиганул вниз.
