Дмитрий Веряскин - Дым. Поиск любви
– Нет, не считаю, но….
– Постой, – прервал он меня. – Представь, какие будут дети после сотого хера? Я скажу, хер поймешь какие! И срань все то, что в формировании плода имеет значение генетика, химия, биология. Наши ученые ни хера еще не знают, и вообще все их формулы так далеки от нашей жизни. Конечно, если ты с невероятно, мегасильной энергетикой, типо Гумелевского пассионария, а те сто до тебя были мертвецами – субпассионарны, тогда, конечно, можно что-то изменить, но все равно в детях будет многое, что не присуще тебе.
– Юр, я и не говорил, что с удовольствием женился бы на той, о которых ты говоришь. Но если бы я любил, эти сто ***в отвалились бы под силой нашего чувства. А без любви знаешь, о детях речи быть не может.
– Ну да, – грустно согласился он, – но поверь мне любви недостаточно, чтобы из женщины вытеснить всех тех, кто оставил невидимый на первый взгляд информационный след. Женщина – мать всего, она – матрица. После того, хотя и эта мысль мне противна, как она выносила целостный плод не из сотен лиц и сознаний. Пусть утоляет плоть, если без этого она не
ет, но ДО – нельзя! Вот эти все людишки, половинки, четверти, трети и есть следствие того чем живут многие.
– И вообще, тебя что, этот вопрос так волнует?
– Колян, – вздохнул он, – дети растут, поэтому я думаю об этом.
– Для этого и есть Вы.
– Помимо нас еще есть глянец, инет, телевидение.
– Я уверен, у вас получиться научить их видеть не глянцевую, а настоящую жизнь.
– Настоящая жизнь страшная.
– Не твоя нынешняя.
– Была и та, что прежде.
– У кого ее не было? – улыбнулся я. – Если ты мужик, бунтарь – шишек на голове не избежать. Поэтому наша активная броня и существует для женщин и детей. Им не нужно знать о пакостях, кишащих вокруг, только ЛЮБОВЬ и ИСКРЕННОСТЬ! Вот что мы обязаны показать им, другого им знать не нужно, оно не настоящее.
– Живут, к сожалению, этим ненастоящим миллиарды.
– Пусть, жаль, конечно, но если не они сами, то кто в силах заставить их наконец проснуться? Многих и пришествие Христа не тронет, так что не парься, перекурил ты по ходу.
Он улыбнулся.
– Нееет, не докурил.
После обеда я с Юрой разбирали эскизы рекламы для сети по продажам оргтехники. Оржак с Оксаной вернулись около пяти.
– Коль, – говорила она, положив руки мне на плечи, – я домой, Оржак меня увезет, вы долго еще?
Я взглянул на Юру.
– Часок еще, – ответил он вместо меня.
– Ну, хорошо, я поехала, – и, наклонившись, прошептала мне в самое ухо, – у нас сегодня романтический ужин.
– Где? – спросил я.
– Дома, – ответила она.
– Ясно.
– Так что можешь не спешить, – уже громко говорила она. – Оржак, – позвала она.
– Вообще не спешить? – улыбаясь, спросил я, смотря ей в глаза.
Чуть прищурившись, она мне показала кулак.
– Понял, скоро буду.
Оржак пожал нам руки и вышел вслед за веселой Оксаной.
– Короче, – отодвинув клавиатуру и откинувшись на спинку стула, говорил Юра, – я сегодня сам все сделаю, а утром уже отдам тебе коробку сока. На месте будешь, выльешь и разорвешь пачку.
– Хорошо, – согласился я.
– Ну как тебе этот, – показал он один из ранее просмотренных эскизов.
– Думаю то, что надо.
– Значит, так тому и быть!
Темнело. Я вдыхал прохладный воздух, наблюдая за тем, как Юра эмоционально что-то объяснял пожилому охраннику. Тот в ответ не произнося и звука, понимающе кивал головой.
Наконец Юра пожал ему руку и сбежал вниз по лестнице, перескочив лужу, он выругался.
– Весь день, – говорил он, подойдя ко мне, – не видел что бы ты курил.
– Я не курю.
– Серьезно?! – удивился он.
– Вполне.
– Красавчик! – улыбнулся он. – Должны утром почистить эти стоки, лужа не реальная.
– Да, – согласился я. – Оксана с трудом ее пересекла.
– Ну что, поедем?
– Давай, – пожал я ему руку.
– Завтра утром увидимся, – сказал он и сел в машину.
Я ехал по заполненным машинами улицам Кызыла, слушая Tiesto. В цветочном магазине меня встретила все та же очаровательная девушка.
– Добрый вечер! – улыбаясь, приветствовала она меня.
– Добрый, – я рассмотрел ее имя на бейджике. – Наталья!
Она мило засмеялась.
– Слушаю вас.
– Букет белых роз, самых красивых.
– Других у нас и нет. Сколько?
– Так… Слишком большой не нужен, давайте пятнадцать.
– Хорошо.
По дороге я купил пять яиц «Kinder surprise», Сережа сходил с ума от них, как и Оксана, полагающая, что он слишком много ест шоколада. Он гордился своей огромной коллекцией игрушек, все полки, предназначенные для книг, уставлены ими и это доставляет не малые трудности Оксане производить уборку в его комнате.
Охваченный волнительным предвкушением, я вошел в дом. Сережа вероятно видел свет фар и уже ждал меня на пороге.
– Здорово, Серега! – улыбнулся я, протягивая руку.
– Здорово, – радостно приветствовал он.
– Держи, это тебе, – протянул я ему купленные «Kinder surprise».
– Спасибо, – обрадовался он. – А это маме?
– Конечно, кому еще, убирай яйца, чтобы она не видела. Где мама?
– На кухне. Я сейчас быстро, – сказал он и побежал наверх.
Пряча букет за спиной, я вошел в кухню. Мария Петровна первая встретила меня взглядом, улыбнулась и дальше принялась резать лимоны. Оксана сидела ко мне спиной, украшая салат зеленью. Я специально громко зашуршал букетом, она, улыбаясь, обернулась.
– Это вам! – торжественно произнес я, держа цветы перед собой. Она взяла букет, опустила лицо в цветы, вдыхая их аромат.
– Спасибо, Коля, – светилась она.
– Не за что, Оксана, – засмеялся я.
– Нуу, – затянула она, пытаясь сделать недовольное выражение лица, – пойдем, поставим в воду, – вытащила она меня из кухни.
– Спасибо, Коля, – передразнил я ее.
– Спасибо, котик, – прижалась она ко мне.
– Тебе кошечка спасибо, – поцеловал я ее в носик.
– Маам, – звонко кричал Сережа, сбегая вниз по лестнице, – я уже хочу есть.
– Ты что носишься как угорелый, – сделав строгий вид, сказала она. – Руки иди мой.
– Я мыл уже.
– Иди, не спорь, – не уступала она.
– Пойдем вместе, – позвал я его.
– Пойдем, – согласился он.
Оксана провожала нас взглядом.
– Дядя Коля, а вы надолго уедете?
– Нет, на неделю, максимум.
– Мы рано утром поедим вас провожать?
– Да, так что нужно лечь пораньше спать, долго ехать.
– Я знаю, нас с мамой Валера много раз возил. Он мне не нравиться.
– Кто? – спросил я, понимая о ком идет речь.
– Валера, – намылив руки, отвечал он.
– Почему это?
– Он хотел на маме жениться.
– А ты откуда знаешь?
– Мне…, – он замолчал, обдумывая, стоит ли мне говорить. – Баба Маша говорила.
– А обо мне она что-то говорит? Если не секрет.
– Говорит, – улыбнулся он, – что вы будете жить с нами, и у меня скоро будет братик или сестренка. Это правда?
– Правда.
– Дядя Коля, вы маме только не говорите, меня баба Маша просила.
– Не скажу, но от мамы у тебя не должно быть секретов, она всегда тебя поймет и если сможет, скажет, как поступить правильно. И вообще Серега, настоящий мужчина, должен быть честным и никогда не участвовать в обсуждениях, кого-то за спиной.
Я ожидал, что он возразит, сказав, что я честный и т. д., но он поразил меня в очередной раз, с серьезным видом сказав:
– Я не знал, больше никого не буду обсуждать.
Я обнял его, и мы пошли ужинать. Весь вечер нас развлекала Мария Петровна, рассказывая о своем детстве, в одной из деревень Алтайского края. Сережа ушам своим не верил, она рассказывала о том, как нападают гуси, как ей и ее братьям приходилось писать на клочках газеты и то, как они после школы катались на свиньях. Последнее Сережу поразило сильно, и если бы ему представилась возможность оседлать свинью, он не задумываясь, сделал бы это незамедлительно. Пожелав нам всем спокойной ночи, Сережа, как мне показалось, с неохотой подставил голову для поцелуев Марии Петровны и Оксаны, улыбнулся мне и поднялся к себе.
Мария Петровна суетливо принялась убирать со стола.
– Я помогу вам, – встала Оксана.
– Нет, я сама справлюсь, ложитесь, – улыбнулась она, – завтра вам долго ехать.
Оксана отправила меня в душ, а сама поднялась наверх.
Спальня преобразилась до неузнаваемости. В ней находилась та же кровать, предметы интерьера, но в мерцающих огнях множества свечей, в ней не осталось ничего от той прежней. На черном, шелковом, постельном белье, дрожали блики свечей, расставленных у изголовья кровати, из акустики ласково лился дуэт БИ-2 и Чичерина «Мой рок-н-ролл».
– Закрой глаза, – донесся голос Оксаны из маленькой смежной комнаты, служившей гардеробом.
– Закрыл, – ответил я, остановив свой взгляд на столике, так же как и все вокруг освещенном свечами, плотно расставленными в самом центре. На нем искрилась бутылка вина, два больших бокала и ваза с крупным виноградом.
