Абигайль Кейси - Гадание на розах
Минул час.
И еще час.
Но ни русский пациент, ни американская сиделка не желали уходить в особняк.
Розы устали ждать, когда же эти двое все-таки объяснятся.
Грациозный месяц утомила нерешительность влюбленных — им пора, давно пора заговорить о самом трогательном, волнительном и желанном.
Звезды и в небе, и в бассейне сияли теперь восхитительно и страстно.
И наконец раненый пациент осмелился на прелестную дерзость:
— Можно, я тебя поцелую?
Глория Дюбуа ответила мгновенно:
— Хорошо. Но только один раз.
Георгий Орлов осторожно, чтобы не причинить боли себе и не спугнуть девушку, приложился к подрагивающим губам затаившей дыхание Глории Дюбуа.
Нарождающийся месяц стыдливо побледнел.
— А я знаю, как назвать твою розу.
— Ну… хорошо… если мне понравится твое предложение, то поцелуешь меня еще разочек.
— А нельзя авансом?
— Ну ты хитрюга…
— Назови ее просто…
Не договорив, Джорджи обнял здоровой рукой Глорию и, не дожидаясь согласия, решился на дерзкий поцелуй. Нет, ее губы вовсе не были узкими. Они были теплыми, нежными и желанными…
На этот раз поцелуй выдался долгим и упоительным.
Розы перешептывались о важности момента.
Ночной ветерок резвился у бассейна, помогая однорукому возлюбленному обнажать суженую.
Не хватало лишь кудрявых амуров.
Античные божества убедились бы, что их меткие стрелы потрачены не зря…
Глория прижалась щекой к левой половине груди мужчины, достойного женщины из рода Дюбуа, и услышала, как бьется сердце того, кого любишь.
Она осторожно отклонилась, почувствовав, что причинила боль.
— Скажи, Джорджи… а почему ты так долго не пытался меня даже поцеловать?
— О, Королева…
— Только не приплетай сюда американскую фемиду.
— Хочешь услышать правду?
— Еще бы.
— Учти, ты сама напросилась.
Русский пациент на мгновение задумался.
— Ну… в библиотеке, когда я закрыл тебя от пули, у меня из-за потери сознания просто не было такой возможности.
— Вполне уважительная причина.
— Когда ты появилась в больнице с букетом, то твое душевное состояние вызвало во мне очень большие опасения.
— Хочешь сказать, что в тот момент я была готова совершить самый опрометчивый поступок?
— Не годится спасать девушку, чтобы потом воспользоваться ее временной расслабленностью и потерей бдительности.
— Логично.
— Ну а здесь, в этом прекрасном особняке, в котором жили такие благородные и высокоморальные люди, я просто не хотел пользоваться своей привилегией.
— Хочешь сказать, что ты думал, будто я готова на все, лишь бы отблагодарить тебя за свое спасение?
— Где-то близко к истине. Вернее, я хотел, чтобы между нами возникло настоящее чувство. Поэтому и медлил.
— Что же, сэр, ваше поведение заслуживает похвалы.
— И поцелуя.
Аспирантка не заставила себя упрашивать.
Розы, взволнованно трепеща листьями, поощряли продолжение обоюдных ласк.
Месяц не возражал против легкой эротики.
Звезды — тоже.
Минуло не меньше часа, который вместил в себя в эмоциональном измерении если не месяц, то неделю.
Раненый, преодолевая боль в еще не зажившем плече, благодарил терпеливую, нежную и девственную сиделку за все.
Выбрав короткую паузу между страстными поцелуями, Глория все-таки успела задать актуальный вопрос:
— Ты хотел сказать, как мне назвать розу.
Возбужденный мужчина, достойный женщины из рода Дюбуа, перетерпев боль, причиненную неосторожным резким движением, произнес — четко и уверенно:
— Конечно же: «Невеста»… — И после короткой паузы весомо добавил: — «Счастливая невеста».
Глория наградила Георгия затяжным поцелуем в губы и, переведя дыхание, ответила блаженным шепотом:
— Согласна…
Эпилог
Минуло, кануло полгода.
Жуткий сентябрь.
Сумбурный октябрь.
Медовый ноябрь.
Хлопотный декабрь.
Обыкновенный январь.
К нудному февралю о трагическом происшествии в Луизианском университете забыли практически все.
Да и в семействе Дюбуа-Орловых старались не вспоминать ни о читальном зале, усеянном трупами, ни о чудесном спасении, ни о героическом поступке… и даже о шаловливых амурах.
А также избегали подробностей скомканного и весьма скромного бракосочетания, вынужденно состоявшегося на французской территории.
Потому что уединение сенсационной парочки в старинном особняке однажды поутру нахально и грубо было нарушено тотальным вторжением акул пера.
В первую неделю октября ушлые репортеры все-таки раскрыли местонахождение раненого «сибирского мужика» и «розовой аспирантки», так что и русскому пациенту, и его американской сиделке срочно пришлось перебираться в Париж.
Под сенью Эйфелевой башни Глория и Георгий обменялись кольцами, а потом тихо посидели впятером в уютном ресторанчике недалеко от Мулен-Руж.
Гранд-маман любовалось внучкой, наконец-то захомутавшей мужчину, достойного женщины из рода Дюбуа.
Анфан-террибль, связавшая себя гражданским браком с месье Вайяром, не сводила глаз со своего обожаемого закоренелого холостяка.
А председатель экспертной комиссии, обеспечивший белой розе «Счастливая невеста» выход в финал, веско рекомендовал молодоженам не тянуть с потомством.
Глория, вопреки семейной традиции, выйдя замуж, добавила к неприкосновенной фамилии русскую половинку.
Так что близнецы-девочки, уютно расположившиеся в животе у счастливой аспирантки, навсегда оставившей академическую стезю, должны были появиться на свет как Дюбуа-Орлофф.
И тут возникла еще одна проблема, не менее сложная, чем былой поиск имени для Безымянной красавицы.
Какую из девочек назвать Глорией?
В конце концов мудрая и настойчивая гранд-маман взяла решение на себя.
Заветное имя достанется родившейся первой, а та, которая чуть запоздает, получит имя в честь сибирской бабушки.
Посетив ненадолго Россию, супруги вернулись в Штаты, где, на радость гранд-маман, поселились в усадьбе.
Рана Георгия Орлова благополучно зажила, и он пристрастился к плаванию в бассейне и игре на корте, а также к вечернему сидению на террасе с разглядыванием закатных облаков.
Но иногда, особенно к непогоде, рана тупо и надсадно поднывала, напоминая, какой ценой далось ему нынешнее счастье…
Минуло, кануло полгода.
Жуткий сентябрь.
Сумбурный октябрь.
Медовый ноябрь.
