Абигайль Кейси - Гадание на розах
Георгию явно захотелось снова вызвать Глорию Дюбуа на словесную дуэль по сравнению отрицательных и положительных качеств американского и русского менталитетов.
Но аспирантка, наученная спором о картине «Полдень на хлопковой плантации», не ввязалась в обмен ударами.
— Может, пора на отдых?
— Нет, погуляем еще.
— Тогда я отнесу бутоны в спальню и вернусь.
— Надеюсь, ты мне расскажешь о результате гадания.
— Только в одном случае: если будет тот, которого я жду.
— Я пройдусь к бассейну.
— Договорились.
— Можешь не спешить.
Георгий Орлов, не отрываясь, смотрел вслед Глории Дюбуа.
Русский пациент, конечно же, понимал, что загадала на утро милая, заботливая и сердечная сиделка.
И это не на шутку его встревожило.
Георгий Орлов не верил ни в дурные приметы, ни в вещие сны, ни в цыганские предсказания. Но, похоже, Глория Дюбуа более чувствительна к подобным вещам.
Конечно, безобидные цветочки — это не черная драная кошка, перебежавшая дорогу, и не баба с пустыми ведрами. Но…
Черт бы побрал эти дурацкие розы.
А вдруг распустится не правая, а левая?
Георгий Орлов четко представил себе, как на рассвете суеверная аспирантка при виде неудачного результата впадает в глубокую меланхолию и теряет к нему всякий интерес.
Оставалась лишь надежда, что правый бутон все-таки опередит левый в этом цветочном соревновании.
И расцветет изумительно, прекрасно и многообещающе…
Глава 9 ГАДАНИЕ НА РОМАШКЕ
Вечерняя прогулка затянулась допоздна.
Георгий чувствовал себя вполне нормально.
И настоял, чтобы сиделка не вздумала торчать у его постели.
Вспомнив муку жаждой, аспирантка согласилась и отправилась к себе.
Уснула она быстро и спала крепко.
Но на рассвете ее разбудил не мобильный телефон, а кое-что пострашней.
Глория Дюбуа проснулась от присутствия в спальне кого-то чужого.
Девушка открыла глаза и увидела своего раненого пациента.
Русский что-то искал у зеркала.
— О!
Георгий Орлов стремительно повернулся всем корпусом и застонал от боли.
— Из-ви-ни.
В здоровой руке негодяя, посмевшего тайком проникнуть в девичью спальню, не было ни острого ножа, ни еще чего-нибудь угрожающего.
Глория, поглубже зарываясь в одеяло, нашла в себе силы пошутить:
— Ты что, ищешь фамильные драгоценности?
— Драгоценности? — Георгий Орлов, превозмогая весьма болезненные ощущения, поднял с пола упавшую шкатулку. — Конечно нет. Что это тебе в голову пришло…
— Только не говори, что пришел за обезболивающими таблетками.
— Гло, прости дурака.
— За что?
— Видишь ли, я хотел первым увидеть результат гадания на розах. Я уверен, что ты загадала… о наших отношениях. Ну… типа «любит — нелюбит».
— И как — увидел?
— Да, первой распустилась правая роза. Честное слово. А если бы распустилась левая — я бы поменял вазы местами.
— Зачем?!
Аспирантка, фанатично преданная чистоте любого эксперимента, изумленно распахнула голубейшие глаза.
— Не хочу я, чтобы наши с тобой судьбы зависели от какого-то безмозглого растения!
— Глупенький.
— И пусть ваша мисс Левая роза издевается сколько угодно над законопослушными гражданами Соединенных Штатов…
— Глупенький.
— Но над простым русским парнем, азиатским варваром, даже самому благородному из благородных цветков измываться не позволено…
— Глупенький.
— Можешь сотню раз повторять «глупенький, глупенький, глупенький»… Ну а если бы ты вдруг поверила коварной розе и отправила меня обратно в больницу?
— Не дождешься.
Глория Дюбуа осторожно поправила сползшее одеяло, прикрывая обнажившиеся колени.
— И вообще, я подумала, что мне надо было гадать на ромашке, на вашей русской ромашке!
— Так, значит, все остается в силе?
— Да, Джорджи, да. Будешь у меня в плену до полного выздоровления. — Глория Дюбуа снова рассмеялась. — И успокойся, тебе больше не придется по утрам пробираться сюда. — Она украдкой зевнула. — Я не буду больше тревожить розы попусту. По-моему, они говорят о чем-то сугубо своем…
Глава 10 ЛУИЗИАНСКИЙ КРИЗИС
Кажется, все располагало к обоюдному счастью.
И погода, державшаяся в самом благоприятном режиме.
И полное молчание в эфире — никто не хотел мешать: ни бабушка, ни мама, ни декан, приславший огромную коробку конфет и бутылку коньяка отчаянному русскому, спасшему лучшую аспирантку биологического факультета, ни Тина Маквелл, помолвленная с несчастным толстяком Брауном.
И заживающая рана пациента.
И складывающиеся отношения, постепенно набирающие обороты.
Стало больше обмена улыбками, многозначительными фразами.
Порой случались и незапланированные контакты — то пальцы аспирантки ненароком встречались с пальцами стажера, то, наоборот, его здоровая рука натыкалась на руку, нежно поправляющую лангетку.
Лишь одно мешало переходу обоюдной влюбленности в решающую стадию — это снова и снова возникающий призрак библиотечного кошмара.
Глории в каждой замочной скважине мерещилось дуло, несущее смерть.
Глории в каждом резком наружном звуке чудилась пальба, вой сирен и звон разбитых стекол.
Даже розы цвета свежей крови отбивали у впечатлительной аспирантки аппетит.
Более того. Глории даже временами казалось, что если Георгий Орлов по-настоящему влюбится в нее, то это будет несправедливо по отношению к старой деве библиотекарше, так и не познавшей семейного благополучия, несправедливо по отношению к юным первокурсницам, ушедшим в мир иной слишком рано.
Георгий Орлов, как мог, пытался отвлечь Глорию Дюбуа от дурных мыслей.
На этот раз, во время скучного и вялотекущего ужина возле бассейна неуемный пациент затеял с загрустившей сиделкой поиск имени для Безымянной красавицы.
Тем более что до установленного срока оставались только одни сутки.
В бассейне отражалось небо, тронутое закатом.
Розы, окружавшие странную парочку со всех сторон, пребывали в забытьи благодаря абсолютному штилю.
Нежные лепестки, подчиняясь строгому осеннему распорядку, бесшумно планировали, осыпаясь в подогретую, идеально чистую воду, сквозь которую виднелась кафельная мозаика, изображающая гигантскую розу.
Представители насекомого мира не тревожили ни цветов, ни листьев, ни людей.
И лишь какая-то птица, наскучавшаяся за день, затеяла вечерние рулады.
