Красивый. Наглый. Бессердечный (СИ) - Туманова Кира
Но медсестра неожиданно похлопывает меня по руке.
- Ну вот, другое дело. Я раньше в неврологии работала, знаешь, какие к нам женщины после инсультов поступали. А, как лучше становится, первым делом хотят на себя посмотреть и прихорошиться. Нормально всё, не смущайся. Найдём, встретишь своего при параде!
Укол действует или позитивная медсестра поднимает настроение, но почему-то и правда, становится легче.
Вика, вываливает передо мной целое богатство – и тушь, и тени, и какие-то тюбики. Мне даже боязно к этому прикасаться.
Краситься я не умею. Поэтому заимствую только румяна и слегка наношу их на скулы. Уже устала слушать о том, какая я бледная.
- Ну вот, настоящая красавица, твой просто обалдеет. – Щебечет медсестра, и от этого «твой» я розовею так, что румяна становятся не нужны.
Я мучаю Елизавету Дмитриевну жалобами на мутное зрение, долго щурюсь и прикрыв один глаз сообщаю, что почти не вижу. Мне неловко перед лечащим доктором, она, и правда, за меня переживает и видит в этом последствия черепно-мозговой травмы.
Но, зато, уже через час меня осматривает офтальмолог.
Усатый врач долго ворчит, и убеждает, что причина моих проблем с глазами в никуда не годных очках, которые мне «будто в переходе подбирали».
Я смущённо молчу, потому что для доктора это кажется полной дичью, но мои очки именно там и куплены. Что делать, хорошая оправа и индивидуальные линзы стоят целое состояние. Доктор уходит, оставив мне рецепт на очки. А я обещаю себе, что первым делом, как только появятся деньги, разживусь и хорошей оправой, и контактными линзами. Врач меня знатно напугал.
Весь день, я как на иголках. Боюсь, что Кир придёт во время врачебного обхода или застанет меня выслушивающей лекции от офтальмолога. Даже больничную гречку я съедаю с такой скоростью, что она исчезает во мне, как в топке. Не хочу при нём жевать!
И всё время веду в голове с Киром воображаемые диалоги. И, конечно, мои ответы остроумны и непринуждённы.
К вечеру внутри растёт беспокойство, я не замечаю, что принесли ужин. Просто сижу и жду. И, если честно, уже не верю, что он придёт. И на душе становится так тоскливо... И мне уже стыдно за свои приготовления.
К восьми часам, я уже чётко осознаю – Кир не придёт. Всё-таки я его обидела. Он же гордый!
Чтобы отвлечься, пытаюсь читать. Стараюсь проникнуться страданиями влюблённого Хитклифа, но он меня сейчас только раздражает. Ни крошки не осталось от прежнего восхищения.
И в тот момент, когда глаза уже невозможно печёт от подступающих слёз, открывается дверь. И входит Кир – взъерошенный и возбуждённый.
Едва мазнув по мне взглядом, сразу проходит и садится рядом. Вижу, что у него что-то произошло, но я так рада, что даже не спрашиваю. Скорее убираю книжку.
От чёрного разочарования до радостного возбуждения – один шаг.
И сама не знаю, как произношу:
- Прости.
Глава 34.
Путь молодости усыпан ошибками. Но какими милыми...
- Я была резка, – добавляю торопливо. - Людям нельзя говорить грубости, даже, если они это заслужили. Правда, Кир, прости. Я очень переживаю, что тебя обидела.
Ну вот и всё, я это сказала. Становится легче. Будто крошится корочка льда, сковывавшая сердце. И оно, разогнавшись, гонит бурлящую кровь по жилам.
Почему-то мне важно, чтобы Кир на меня не сердился. Не считал мстительной дурой.
Кир молчит, но глаза горят лихорадочным огнём. Парализуют и сжигают. Сглатываю и невольно подтягиваю простынь повыше. Сегодня я не в дурацкой ночнушке в цветочек, а во вполне приличной футболке. Но всё-таки...
Не очень приятно, когда на тебя смотрят вот так! Что у него в голове – не поймёшь.
- Да не за что извиняться, - вдруг отвечает он, - ты была права.
И я вдруг расплываюсь в улыбке, как идиотка. Это неожиданно, но очень приятно.
Только Кир, задумавшись, смотрит на меня не мигая. Но мыслями, словно, не здесь, а где-то далеко. Немного покачивается с носка на пятку.
Минутное облегчение исчезает, сменяется неудобством и неловкостью. Мне кажется, я начинаю понимать, в чем дело. Он прибежал радостный и возбуждённый. А я сначала устраиваю ему пытку книгами, а потом лежу с таким лицом, будто нет большего счастья, чем считать себя правой во всём.
- Что там у тебя? – Решаюсь прервать наше напряжённое молчание.
От моего вопроса Кир будто сбрасывает оцепенение.
Улыбнувшись, достаёт из пакета бумаги и ручку. Торжественно на ладонях подносит их мне.
- Прошу, мадам. Нужна ваша подпись.
- Я мадмуазель, - смеюсь, - что это? Кредит хочешь на меня взять?
В притворном гневе хмурит брови, а у меня в груди от его шутливой мимики сладко тянет в груди. Несправедливо, что он такой симпатичный! Ну хоть бы один изъян у него найти.
- Кредит было бы проще! Я всего лишь сражался со старыми злобными демонами из деканата.
Перебираю бумаги.
- М... Заявление на академический отпуск? Спасибо, Кир, но...
- Что? – красиво очерченные брови ползут вверх.
- Я не буду терять год учёбы. Я буду сдавать эту сессию.
- В смысле... Но как?
- Подготовлюсь и приеду. Не вечно же я здесь буду лежать. У меня еще два месяца, пока больничный.
- То есть, это всё зря?
- Нет, что ты... Я тебе очень благодарна. Но я справлюсь, спасибо.
По лицу Кира пробегает тень. Он мне сейчас напоминает щенка спаниеля, который в радостном возбуждении обгрызал хозяйский диван и получил за это не восхищение хорошо сделанной работой, а тапком по попе. И мне становится неуютно. Сама не понимаю, чем я его обидела?
- Зря, я понял. Ладно, проехали.
- Нет, Кир, правда. Ты же не знал, что я сама всё решила. И с врачом мы обговорили. Она уверена, что я справлюсь. У меня будет своя карета или, может быть костыли.
Ободряюще улыбаюсь уголком рта, но Кир больше не искрится радостью.
- Еще вот, я тут тебе принёс. – Сухо протягивает мне подарок. Я уже издалека вижу изображение телефона на коробке, и мне становится дико неловко. - Теперь не знаю, может для тебя и это лишнее.
- Ого! – Мои руки немного дрожат, когда я открываю крышку. – Кир, не стоило. Это же дорого!
- Нормально. Могу себе позволить. – Я вскидываю на него глаза, и он хмыкнув, добавляет, чтобы сбавить градус самоуверенности. – Это компенсация вместо того, что ты у меня потеряла. Я не смог его найти.
Мне никто никогда не дарил таких дорогих подарков. Старенький мобильник, с которым я пришла на вечеринку, принадлежал маме, и достался мне по наследству, когда она купила себе новый.
- Спасибо. – Прижимаю к груди коробку. – Мне правда, очень приятно. Можно было и попроще что-то.
- Ромашина, что ты за человек? – Кир недобро сверкает глазами. - Ты не можешь быть просто благодарной за то, что тебе дают? Зачем ты вот это делаешь?
- Что делаю?
- Прибедняешься. Другая бы на твоём месте фыркнула, что не айфон последней модели. А ты, как бедная родственница. Так же нельзя жить. Проси, требуй!
- Зачем я буду требовать айфон? – искренне недоумеваю. Нога под гипсом адски чешется, и это раздражает, также, как и нравоучительный тон Рейгиса. Чего он хочет от меня?
- Когда тебе парень телефон дарит, не надо делать вид, что ты недостойна этого подарка. Достойна!
- Но...
- Ты же принижаешь себя. И меня ставишь в неудобное положение.
- Слушай, я не сильна в этикете богатых деток, поэтому извини, если тебя что-то поставило в неудобное положение.
Зуд под гипсом становится нестерпимым, и я закусываю губу, чтобы не застонать.
Кир с удивлением смотрит на моё перекошенное лицо.
- Ромашина, тебя хоть что-то радует в этой жизни?
- Бумага и краски, меня порадуют. Стоят недорого, а эмоций целое море, можно даже телефон нарисовать, - цежу, испытывая адские муки.
- «В коробке с карандашами живёт веселый клоун», - Кир злобно напевает и ерошит волосы. Недоумённо покачивая головой, продолжает. – Ты хоть знаешь, чего мне этот телефон стоил?
