Королевы и изгои - Алена Игоревна Филипенко
Напряженная тишина дала понять, что меня услышали.
Вечером от Панферова пришло сообщение, в котором была ссылка на опрос. Очевидно, Сева сделал рассылку всему классу. В шапке говорилось, что нам тоже нужна «униформа». Ниже предлагались вари анты для голосования: «серый верх», «черный верх», «цветной верх в клетку», «я против униформы». Голосование было анонимным. Я нажала на последний пункт. Чуть больше, чем половина класса, проголосовали за «униформу», несогласных было десять человек. Из тех, кто проголосовал за, большинство выбрало черный верх. В комментариях все обсуждали варианты и пришли к выводу, что черный верх есть почти у всех. Панферов подвел итог и написал последний комментарий:
«В общем, большинство выбрало черный верх. У кого нет черных вещей – есть время приобрести до конца недели. У кого есть – надевайте уже завтра».
Хм, интересно, а что будет с теми, кто в начале следующей недели не придет в черном? Их ждет казнь?
* * *
Утром я выбирала, что надеть. Как назло, первой в шкафу попалась черная рубашка. Я надела ее и повертелась перед зеркалом. Потрясла головой, быстро сняла и с отвращением повесила обратно. Захотелось помыться, как будто рубашка была очень грязной. Вместо нее я надела бежевую блузку.
Войдя в класс, я выдохнула: человек десять были не в черном. Зеленый свитер Минаева, коричневое платье Вари, Толина рубашка в клетку, серая блузка Ирочки, кофейный кардиган Ксюши, джемпер Малика с синим рисунком – эти наряды радовали взгляд. Север между тем сидел с довольным видом, как будто все идет по плану.
В этот день Панферов подозрительно часто кому-то что-то одалживал. Если кто-то в чем-то нуждался, это тут же находилось у Севера, как будто его рюкзак был волшебным. На самостоятельной по алгебре Север дал забывчивой Ксюше чистую тетрадь. Математичка была очень строгой и не принимала работы на листочках – только в специальных тетрадях. Также у Севера нашлись для Малика запасной транспортир и циркуль.
После физкультуры я мыла руки в раковине возле раздевалок. Следующим уроком ожидалась история. Над раковиной висело зеркало, а рядом табличка с надписью: «Пожалуйста, экономьте горячую воду».
Я услышала голоса. Мимо прошли наложницы Панферова. За ними и сам Панферов. Увидев меня, он сказал им, чтобы шли без него, он их догонит. Север тесно прижался сзади, протянул руки с обеих сторон от меня и нагло подставил их под кран над моими. Я убрала руки и схватилась за край раковины. Наши взгляды пересеклись в отражении. Север смотрел на меня с хищным оскалом. У меня вдруг засосало под ложечкой.
– Что задали по истории, Орлова? – спросил он с ухмылкой мне в ухо, едва не дотронувшись до него губами.
По телу пробежали мурашки. Я чувствовала подвох, но сделала вид, что меня совершенно ничего не смущает: ни то, что он так сильно прижался ко мне, ни то, что задал странный для такой ситуации вопрос.
– Вау! – с напускным восторгом сказала я. – С меня сняли бойкот? Какая щедрость! Кланяюсь в ножки.
– Никто не снимал, это… Одно из исключений, – важно сказал он. – И ответь на вопрос. Так что нам задали по истории?
– Казнь Колчака.
– Подготовилась?
– Тебе-то какое дело?
Ему плевать на мой ответ, он явно что-то задумал.
– Просто вот размышляю… Как думаешь, какая казнь из истории подошла бы крысам? – зловеще ответил он вопросом на вопрос.
Я напряглась. Он почувствовал мое напряжение и довольно хмыкнул. В этот момент я опустила глаза вниз, но чувствовала, что он смотрит в зеркало и ждет, когда я встречусь с ним взглядом. Север убрал руки из-под крана, и я продолжила мыть свои.
– Думаю, самая медленная, – издеваясь, ответил он сам на свой вопрос. – Может, четвертование?
Север резко крутанул ручку, перекрыв горячую воду, и меня обожгло ледяной водой.
– Экономь воду, Орлова, школьный бюджет не резиновый! – гадко ухмыльнулся он в отражении.
Я резко убрала руки. Дернулась. Но на этот раз Север крепко вцепился в края раковины и зажал меня в тиски. Стало страшновато, я подняла глаза на зеркало и как можно спокойнее и ровнее произнесла:
– Выпусти меня.
Север сделал вид, что не услышал.
– Хм… – издевательски продолжил он, ухмыляясь. – Возможно, заливание в горло расплавленного металла вполне себе подходящее наказание для стукачей. Хотя нет… От него недостаточно медленно умирают. Может… – Он прислонился щекой к моей щеке. – Сдирание кожи? Или захоронение заживо?
Стало по-настоящему жутко. По позвоночнику пробежали мурашки.
– Пусти меня! – крикнула я и попыталась вырваться, но с тем же успехом можно было двигать каменную статую.
Тут из зала вышел физрук. Увидев нас, он остановился и удивленно на нас посмотрел. Север неохотно меня отпустил. Я ринулась прочь. Мне нужно было укрытие. Спрятавшись за угол в конце коридора, я встала у окна и прислонилась к холодному стеклу. Руки дрожали. Я ковыряла заусенец, чтобы боль привела меня в чувство. Панферов злопамятный и мстительный, он так просто с меня не слезет. Постарается, чтобы я до конца учебы застряла в изгоях.
А ребята прекрасно обойдутся без моего общения и моей помощи. Они сделают все, что им скажет Север. Какая я была наивная дура, когда считала, что они не проживут без меня и дня. Я, словно рыба-шар, раздувалась от чувства собственной значимости и незаменимости. Но незаменимых не бывает. Привыкай, это теперь твоя жизнь. Живут же как-то изгои, и ничего. Это просто школа. Временный этап твоей жизни, закончишь ее – и закончатся неприятности. Во взрослой жизни никто не устраивает бойкоты.
* * *
К четвергу людей в черном прибавилось. На сторону Севера перешли Ксюша, Малик и еще трое. Сам Панферов был в черных джоггерах и черном лонгсливе. И, конечно, в мартинсах. В этот день Север кормил голодных одноклассников конфетами «Степ», дал Ирочке таблетку от головной боли и охотно одолжил пауэрбанк Насте, когда у той сел телефон.
Вечером Панферов стал слать мне фото: черные тотал-луки. Все мне подходили и нравились: Панферов явно взял не первые попавшиеся картинки из интернета. Он знал мой стиль в одежде.
В пятницу я пришла в школу в сером свитшоте, расшитом белыми и желтыми цветами. Войдя в кабинет, я почувствовала себя на похоронах: в классе не было ни единого светлого или яркого пятна, все сплошь в черном. На меня все уставились так злобно, будто я кого-то убила. Нацепив на лицо каменную маску, я села за парту и сделала вид, что увлечена чем-то в телефоне. Панферов
