Дьявол в руинах - Триша Вольф

Вместо ворона, сидящего над моей дверью, она — злобная лисица, сидящая на моем члене. И, черт побери, если она еще хоть раз прижмется своей киской к моему члену, я отброшу все убеждения и добровольно стану ходячим мертвецом.

— Никто не должен знать, — говорит она. Облизывая губы, сдвигаясь на мне, чтобы я мог почувствовать отпечаток ее киски. Она проводит ладонями по моей груди, прижимаясь ртом к моему уху. — Никто не должен знать, что это был ты. Я умею хранить секреты очень, очень хорошо и…. — Она надавливает ртом на раковину моего уха. — На мне все еще нет трусиков.

О, черт возьми. Мой член запульсировал от ее греховного признания. Мои бедра подрагивают в непроизвольном порыве, и я клянусь, что чувствую, как она пропитывает мои боксеры своим влажным жаром.

— Блять, — рычу я

Ослабив хватку на матрасе, я обхватываю ее талию. В безумном желании приблизить ее к себе мои руки блуждают по ее спине. Я проникаю пальцами в ее волосы и тяну ее вниз. Дыхание прерывистое, оно разрывает мои легкие, пока я сохраняю малейший контроль над собой.

— Такие вещи никогда не остаются в секрете, — говорю я ей, и мои слова звучат как уступка. Крошечное движение ее губ говорит мне, что она знает, что я близок к капитуляции.

Дерзким движением бедер она разрывает завесу моего рассудка, уничтожая последние остатки сдержанности. Мои пальцы впиваются в ее волосы, пытаясь удержать ее на месте.

— Зачем ты мучаешь меня, маленькая ворона? — Это вылетает из моего рта отчаянной мольбой, пока она продолжает двигать бедрами, прижимаясь к моему твердому члену.

По ее телу пробегает яростная дрожь, и она испускает прерывистый вздох в мой рот.

— Ты мучил меня два года, — говорит она, впиваясь ногтями в трапециевидную мышцу между моей шеей и плечом. — То, что ты вообще реагируешь, делает меня такой чертовски мокрой.

— Господи Иисусе. — Последняя нить моего контроля рвется, и я разрываю ее на две части жестким толчком к ней.

Ее задыхающийся стон закручивается внутри меня, как пламя, танцующее слишком близко к фитилю.

Я не уверен, кто двигается первым — она или я, — но, в то время как мое сердце стучит в бешеном ритме, есть один удар сердца, когда любой из нас может остановить это, а в следующий момент я прижимаю ее рот к своему.

Вкус Бриа — это чистый, божественный восторг. Как будто наконец-то получил каплю воды после нескольких недель скитаний по безводной пустыне. Это чертовски приятно. Я едва успеваю насладиться моментом, мой голод поглотить ее настолько сильный, что я высвобождаю двухлетнюю тоску и врываюсь в поцелуй с голодной неистовостью.

Когда ее мягкие губы переходят на мои, ее язык выскальзывает наружу, сначала нерешительно, а затем со сладостным стоном встречается с моим, и я яростно веду ее за собой. Мы сталкиваемся в пламенной погоне, чтобы загнать друг друга за грань, поджигая черту, которую нам запрещено пересекать.

Отчаянно желая прикоснуться к ней и почувствовать ее везде, я срываю бинты со своих рук, а затем хватаюсь за подол ее ночнушки. Я задираю его вверх, чтобы мои пальцы могли пробежаться по гладкой коже ее задницы. Черт, она не лгала; ничто не мешает мне прикоснуться к ней, и я стремлюсь к ее горячему центру, как ракета, ищущая тепла.

Я провожу пальцами по нежному контуру ее попки, пока не достигаю тепла между ее бедер, и, как только я чувствую влажность ее киски, в моем неистовом поцелуе раздается проклятие. Проводя пальцем по скользкой мягкости ее губ, я погружаю вторую руку в путаницу ее влажных волос на затылке и сильнее притягиваю ее к себе.

Я чертов лжец. Когда я утверждал, что кто-то из нас может остановить это, я никогда не смог бы остановиться. Даже если бы она передумала и умоляла меня прямо сейчас, ее слезы только подстегнули бы меня. Я бы вытер эти слезы, только чтобы собрать их и увлажнить свой член, прежде чем трахнуть ее.

Мы прошли точку невозврата.

Сегодня я украл жизнь. Я взял кровь. И этот поступок ничуть не утолил жажду крови монстра. Потому что, как только он учует запах Бриа, ничто другое в этом мире не сможет удовлетворить его потребность — не тогда, когда кровь, которую он жаждет, находится прямо здесь, между ее сладких, манящих бедер.

В ответ на это зверь внутри него начинает неистовствовать, пускать слюну от желания попробовать ее на вкус.

Я позволяю ей покачаться на вершине еще несколько мгновений, прослеживая складки ее киски, чувствуя, как она становится все более влажной, прежде чем переворачиваю ее на спину и накрываю своим телом. Взяв себя в руки, я широко раздвигаю ее ноги и усаживаюсь между ее бедер. Она смотрит на меня с плотским вожделением, наполняющим ее взгляд, когда я стягиваю тонкую бретельку ее ночнушки с плеча, обнажая одну прекрасную грудь.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не спешить… быть нежным… когда желание жестоко изнасиловать ее раздирает меня с неистовой силой.

Но я так долго терпел, что могу дать ей это. Я могу доставить ей удовольствие, чтобы облегчить боль. Моя Ангиолетта заслуживает этого. Не брачную ночь с мужчиной, который никогда не сможет оценить то, что ему подарили.

Ее первый раз будет с мужчиной, который боготворит ее.

Ради нее я обуздаю все дикие инстинкты. Я буду сдерживать себя, даже если это противоречит моей природе, когда адское пламя будоражит мою кровь, а монстр ревет в моей голове, требуя, чтобы я глотал ее крики и слезы.

Я могу изучить каждый изгиб ее тела и узнать, что скрывается под ее шелковистой плотью. Какое сухожилие причинит наибольшую боль. Какая зона достигнет пика наслаждения. Какую кость нужно сломать, чтобы вывести ее из строя. И все это грызет мой разум, пока я сдерживаю все свои извращенные порывы разбить мою прекрасную куклу.

То, что она дает мне, — это нечто ангельское, нечто чистое, но она также берет что-то взамен. Она забирает страдания и огонь, чтобы подарить мне тот момент покоя, который я обретаю, лишь потерявшись в ее глазах. Именно там я сейчас и нахожусь, вглядываясь в нее, исследуя пальцами ее чувствительные складочки, узнавая, что заставляет ее дыхание сбиваться, а глаза закрываться в полудреме блаженства.

— Мне нужно попробовать тебя на вкус. — Я