Весь этот мир не ты - Ана Сакру
— Ничего не сказали, — передернул плечами Ник, заводя машину, — Попытали- попытали. Прочли пару лекций, вкатили дисциплинарное в личное дело и в общем всё.
Никита начинает широко улыбаться.
— Что смешного, дурной? — толкаю я его в бок, — Ещё одно и вас отчислят!
— Лин, у меня завтра защита, — смеётся Ник, — уж, думаю, за сутки не успею заработать.
И он тянется ко мне, чтобы поцеловать. Я не сопротивляюсь. Запускаю пальцы в его волосы, перебираю черные короткие пряди и сильнее прижимаю к себе.
— Прости за экзамен, — шепчет Никита мне в губы, пока его рука сползает с моего лица вниз по шее и останавливается на груди, — Поехали домой, кис.
— Не получится домой, — жалобно всхлипываю в ответ, — Отец звонил. Через час я должна уже у него быть.
Никита хмурится и отстраняется.
— Очень злой, — добавляю для убедительности.
— Но ты ведь поговоришь с ним? Хочешь, вместе поговорим?
— Нет, я сама. Но точно не сегодня. Пусть остынет.
— Ладно, — Никита поджимает губы и выворачивает с парковки. Я вижу, как ему это всё не нравится. Но другого выхода сейчас нет.
— И он сказал, чтобы я с вещами приехала, — тихо добавляю.
Ник хмыкает, будто только этой фразы и ждал, и никак не комментирует. Я отворачиваюсь и смотрю в окно. Я такая трусиха.
К дому отца мы приезжаем только через два часа. Я даже не подозревала, что столько вещей уже успела перетащить к Аверину. Сначала он молча смотрел на мои торопливые беспорядочные сборы, но потом всё-таки не выдержал.
— Ты реально всё решила забрать? — он иронично вскидывает бровь.
— Да…Нет…Чёрт, я не знаю, — бросаю тут же это неблагодарное занятие.
— Не планируешь вернуться? — интересуется Никита, подпирая плечом дверной косяк.
— Я…Я не хочу уезжать. Ты же знаешь, — я подхожу к нему и утыкаюсь лбом Нику в грудь.
— Нет, я не знаю, Лин, — он не отстраняется, но голос его звучит так холодно, что у меня мурашки бегут по коже, — Ты так говоришь, но я не знаю.
— Не усложняй пожалуйста…
— Куда уж, — фыркает Никита, — Ладно. Поехали.
Припарковавшись у нас во дворе, Ник выключает зажигание и молчит. Я беру его за руку, крепко сжимаю, но он никак не реагирует.
— Я поговорю с ним.
— А если не разрешит, что будешь делать? — Аверин поднимает на меня проницательный взгляд, — Думала?
— Что-нибудь буду, — улыбаюсь слабо.
Никита тоже начинает улыбаться.
— Звучит обнадеживающе, — тихо фыркает он.
— Но ты же меня поддержишь? — я подаюсь к нему и легко целую в уголок улыбающихся губ.
— Всегда, кис, — бормочет Ник и притягивает меня ближе.
Я скольжу языком по его губам, пробираюсь в рот. Его вкус на моих рецепторах запускает жаркую волну, прокатывающуюся по телу и оседающую внизу живота. Тихий вздох застревает в горле. Я жмурюсь от удовольствия, жадно втягиваю запах Никиты, обволакивающий меня. Хочется пропитаться им насквозь. Тем более я не знаю, когда поцелую его в следующий раз. Осознание этого придает происходящему особый терпкий привкус. Так что и не прекратить. Ник сжимает моё бедро, перемещает руку на промежность, надавливает так, что шов джинс вжимается мне между ног, натирает набухшие складки. Что он там утром говорил про секс в машине? Сейчас идея кажется мне очень даже привлекательной. Вот только…
Мы вздрагиваем и отшатываемся друг от друга, когда кто-то начинает настойчиво долбить кулаком в лобовое. Я поднимаю глаза и теряю дар речи. Сквозь стекло на меня смотрит отец.
Глава 32. Конец
Его серые глаза под сведенными тяжелыми бровями прожигают меня насквозь, выворачивая внутренности. Отец коротко машет головой, приказывая мне выйти, и поджимает губы в тонкую нитку. Плохой знак. Я сглатываю и словно во сне выползаю из салона.
— Пап…
— В дом пошла, — цедит он, даже не смотря на меня. Всё его внимание сосредоточено на выходящем из машины Нике.
— Папа, мы…
— Оглохла? Живо в дом, — отрезает он, чуть повысив голос, и медленно приближается к Никите. Краем глаза я замечаю подходящих к нам охранников. Мне становится жутко. Но отец же ничего нам не сделает? Сейчас же не средние века?
— Андрей Карло… — начинает Аверин, но не успевает ничего договорить.
Я даже заметить ничего не успеваю. Вижу только, как голова Ника коротко откидывается назад, а потом он медленно вытирает рукой кровь с разбитой губы, исподлобья смотря на папу. К нему тут же с двух сторон подлетают охранники. Кладут свои лапищи на плечи.
— Ох. л, щенок? — шипит отец Никите в лицо, — Я для тебя столько сделал всего, недомерка. А ты мою дочку еб. шь? Не попутал ничего?
— Пап, перестань! — я кидаюсь к нему, обнимая родную жесткую спину, голос дрожит от страха и подступающих слёз. Он так смотрит на Никиту. Мне страшно, — Пап, поговорим давай! Пап!
— Фёдор, уведи ты её, раз сама не понимает, — рычит папа, сбрасывая меня с себя, как надоевшую собачонку.
— Пойдемте, Алина Андреевна, — хрипит Фёдор и крепко подхватывает меня под локти. Я даже ногами не успеваю перебирать.
Отец оборачивается ко мне на секунду, кидая морозный взгляд.
— С тобой тоже поговорю, Алин. С ёб. рем твоим разберусь охреневшим. И поговорю.
И снова отворачивается. Больше я ничего не вижу за каменной спиной Фёдора. Он бесцеремонно втаскивает меня в дом, ведёт на второй этаж и заталкивает в мою комнату.
— Посидите пока, Алина Адреевна. Я в коридоре побуду.
Дверь за ним с грохотом захлопывается.
Я стою посередине своей спальни, пытаясь найти в себе силы дышать, осознать произошедшее. Только пять минут назад мы просто целовались в машине. Надо было раньше всё сказать! Подгадать момент, подготовить…Надо было! Кидаюсь к окну, уже зная, что это бесполезно. Окна моей спальни выходят на противоположную сторону двора. Но может хоть услышу что.
Тихо.
Звук отъезжающих машин. Это Ника? Он
