Весь этот мир не ты - Ана Сакру
Дальше он ничего сказать не успевает, так как Никита похоже закрывает уже третий гештальт за полчаса, и Стасу прилетает в челюсть справа. Малинский, пошатнувшись, трясет головой, а потом с рёвом кидается на Ника. И они валятся на пол, беспорядочно мутузя друг друга.
— Не надо, — я начинаю визжать одновременно с Машкой и кидаюсь разминать их, но поздно. На звук потасовки уже спешит наш преподаватель по истории, а с ним и сам зам декана, который как раз направлялся в 215 аудиторию, чтобы принять у нас экзамен.
По его хмурому лицу и до белизны поджатым губам я понимаю, что мне сегодня сдача не грозит. Чёрт.
Глава 31. Последствия
Вместо экзамена мы вчетвером час проводим в деканате. Нам устраивают настоящий допрос с пристрастием: сначала всем вместе, потом по одному. Грозят вызвать полицию, сообщить родителям, отчислить (ну это мальчишек). Никита и Стас, побитые и злые, каким-то чудесным образом успевают договориться и пробурчать нам с Машкой, чтобы мы говорили, что просто мимо проходили и всё. Мы так и делаем. И после разговора наедине нас с Раковой отпускают как случайных свидетельниц.
Я растерянная выхожу вслед за Машей из деканата, не зная, что делать теперь. Кошусь на её бледное застывшее лицо, и меня потихоньку накрывает злость.
— Это ты нас сдала. Даже Малинского привела специально, — хватаю её за локоть, заставляя развернуться к себе, — Ты обещала молчать!
— Очнись, мир не вокруг тебя вертится, — шипит Ракова, вырывая руку, — Больно надо. Откуда я знала, что вы там лижитесь? Мы отошли просто…поговорить…
Она почему-то краснеет, отводит глаза. Хмурится и продолжает уже тише.
— А потом шум услышали. Любопытно стало, кто ж там возится, вот и дождались…
— Значит поговорить? — хмыкаю я и скептически вскидываю бровь, — О чем же интересно?
— Не твоё дело, — рычит Маша и демонстративно уходит. Я, прихрамывая, пытаюсь поспеть за ней. Нога почти прошла, но бежать мне пока ещё явно рановато.
Ракова вылетает на улицу и закуривает прямо на крыльце универа, хоть здесь и запрещено. Я вижу, как дрожат её пальцы. Она кидает на меня злой взгляд, выпуская дым чуть ли не мне в лицо, молчит пару секунд, а потом все же начинает говорить.
— После того, как ты Малинского отшила, он ко мне прибежал, — её голос хриплый и нервно дрожит почти в такт с тонкими пальчиками, — Отомстить хотел наверно. Думал, ты заведешься. Лучшая подруга же. БЫЛА. А я…Я тоже хотела. Только ты вся в своих розовых пони, не видишь вокруг ни черта. Да и месть…затянулась. Вот мы и отошли…поговорить. Не следил никто за вами, ясно?
И она смотрит на меня с вызовом. А во взгляде такая обида плескается, что меня словно холодным душем обдало.
— Маш, — я нервно облизываю губы, — Так ты что? Со Стасом сейчас?
— Я то да, — горько усмехается Машка, — А вот он… Я думала, ему уже и плевать на тебя. Он сам так говорил. Что я лучше, что ты рыба мороженая. А вон как завелся, когда ты из подсобки вышла. Мог бы и просто поржать, раз плевать.
Она кидает недокуренную сигарету прямо на ступеньки и бормочет себе под нос.
— И что они только находят в тебе все…
Сутулится как-то, обнимает за плечи себя и бредёт на парковку.
— Мааш! — я беспомощно развожу руками, окликаю её, но она не реагирует.
Глаза начинает печь, в уголках собирается влага. Я вдруг отчетливо осознаю, что это конец нашей дружбе. Именно сейчас. И хочется оплакать её. Столько лет…
Проводив уже бывшую подругу взглядом до её машины, я медленно бреду обратно в универ. Нужно дождаться Никиту. Устраиваюсь на широком подоконнике рядом с деканатом и устремляю невидящий взгляд в окно.
Через пару минут в кармане пиликает телефон, и на дисплее высвечивается номер отца. Уже доложили. Я набираю в грудь побольше воздуха и принимаю вызов.
— Да, пап.
— Что у вас там случилось? — басит он ледяным тоном.
— Ничего, ничего такого.
— Прогулянный экзамен и драка- это ничего такого? — его голос напоминает львиный рык. Я невольно ёжусь.
— Пап, я не при чем. Мальчишки подрались, мы рядом с Машей были. Нас разбираться в деканат вместе с ними увели. Я пересдам на следующей неделе. Всё в порядке.
— Чтобы дома была через два часа, поняла? — он будто не слышал моего объяснения, — С вещами. Нечего не пойми где шляться. Нашлялась уже.
— Пап…
— Время пошло, — и вешает трубку.
Я со злостью и ощущением полной беспомощности смотрю на потухающий экран. Так и знала, что этим кончится. И вот как теперь? Противостоять отцу я никогда не умела. Да и вообще мало кто в этом мире умел. Тревожное предчувствие скручивает внутренности в тугой узел.
* * *Никита выходит из деканата лишь спустя почти час. За ним понуро бредёт Малинский. При виде меня он тут же отводит глаза и сплевывает. Прямо на паркет. Свинтус.
— Ну как? — я подскакиваю с подоконника, к которому уже почти прилипла, и пытаюсь поймать взгляд чёрных глаз Аверина.
— Всё хорошо, кис. Пойдём, — Никита кладёт руку мне на поясницу, чуть сжимает сквозь ткань и подталкивает к выходу. Но я не двигаюсь, переводя внимание на Малинского.
— Стас, послушай…
— Чего тебе? — он устало трёт лицо, не смотря на меня.
Я закусываю губу, набираясь смелости продолжить.
— Давай это между нами останется, хорошо? Ну то, что…
— Я понял, — Малинский морщится, будто сам разговор со мной доставляет ему физическое неудобство, кидает взгляд куда-то поверх моей головы, — По хрен мне. Лижись с кем хочешь. Хоть тайно, хоть явно.
Никита щурится, но молчит, давая Стасу уйти. Только мышцы на руках заметно напрягаются.
— Пойдём, — глухо повторяет он и снова подталкивает меня.
Я молча подчиняюсь.
Заговариваем мы только оказавшись в машине.
— Ну как? — я повторяю свой вопрос, — Сильно влетело? Что
