Юлия Данцева - Жена Кукловода
Профессор глянул на нее недовольно, но промолчал. Потом встал, уступив место жене.
- Тошенька, - совсем другим тоном, ласково произнесла Мария Ивановна. – Ну как же ты так… Наверняка, что-то холодное попил. Надо же беречься.
Антошка виновато потупил глаза. Взглянул на маму, покраснел.
- Ничего, ничего, - ворковала Мария Ивановна. – Поправишься скоро. Пей морсик, пей. Клюкву вместе собирали, помнишь? В прошлом году еще.
- Ага, - просипел Антошка. – Я еще сапог в болоте чуть не утопил.
Марии Ивановна погладила его по голове.
- Ну ты ложись, отдыхай.
Людмила протянула сыну таблетки и кружку с морсом. Антошка морщился от каждого глотка, но не жаловался. Забрала кружку, протянула ему градусник.
Пока сын держал его под мышкой, пошла на кухню, где под пристальным взглядом Николая Арнольдовича развела лекарство для полоскания и, прихватив пластмассовую миску, вернулась к сыну.
- Мария Ивановна, попейте тоже чайку, там печенье, конфеты.
- Не волнуйся, Милочка, найду. Занимайся Тошенькой.
Маленькая Мария Ивановна, с аккуратной – волосок к волоску прической, в простом, но элегантном синем шерстяном платье, выплыла из спальни.
Проводив Сикорских, Людмила вызвала участкового педиатра. Пока ждала врача, позвонила в редакцию, предупредила, что заболел Антошка, и она останется дома.
Несколько раз звонил Руслан, и Людмила обстоятельно рассказывала ему о состоянии сына. Температура больше выше тридцати восьми не поднималась, и Руслан сказал, что это хорошо. Вечером обещал привести Маргариту Назарову, заведующую детской терапией в их больнице, как он выразился «педиатра от бога».
«Педиатр от бога» оказалась небольшого роста женщиной лет тридцати пяти, с застенчивой и ласковой улыбкой. От нее и, правда, исходило животворное тепло. Она внимательно осмотрела Антошку, погрев предварительно в кулаке фонендоскоп, прослушала его легкие, попросила ложку, чтобы «оценить масштабы бедствия».
- Ух, какая махровая ангинка! Прямо классика. Антош, тебе можно пособием для интернов подрабатывать. Пойдешь к нам в отделение? Вознаграждение – мандаринками.
- Спасибо, - просипел Антошка, но шутку оценил и заулыбался, - я уж лучше дома.
- Дома так дома, – согласилась Маргарита. – Давай выздоравливай. А то Новый год на носу, а ты тут валяешься.
- Пойдемте ужинать, - позвала Людмила, - с работы ведь, наверняка голодные.
- Ой, спасибо, - ответила Назарова, немного смутившись, - мне конечно домой надо, но очень кушать хочется. Да еще так пахнет аппетитно.
За ужином Руслан и Маргарита обсуждали лечение Антошки, потом больничные дела, Людмила не слушала их, только иногда посматривала на мужа и гостью. А Руслан время от времени переводил взгляд на Людмилу, и она заметила, как теплеют его глаза. Вспомнилась ее глупая сцена ревности. Стало стыдно. А особенно за то, что эту безобразную картину видел Антошка.
А потом у нее в голове будто что-то щелкнуло и всплыли слова доктора Шталя: «Ваш муж нуждается в доминировании… Будет проявляться раздражительностью… Правила игры определяют стороны…»
Зародившуюся мысль она прогнала, запретив ей появляться до выздоровления сына. «Буду решать проблемы по мере их поступления," - подумала Людмила.
Когда, наконец, переделались все дела, Людмила юркнула в постель, с наслаждением зарылась лицом в подушку и поняла, как устала.
Руслан обнял ее сзади, прижимая к себе.
- Дверь к Антошке оставила открытой, - шепнула Людмила.
- Ни на что не претендую, - щекоча шею губами, прошептал в ответ Руслан. – Спи, моя Милочка. Спи. Тебе досталось.
Ночь, правда, снова оказалась беспокойной. У Антошки поднималась температура, но уже не до сорока.
На следующий день навестить внука примчалась Людмилина мама, с пакетом фруктов, соков, сладостей. Сладкое Руслан запретил, сказав, что глюкоза - благоприятная среда для размножения болезнетворных бактерий. А вот фрукты разрешил в любом количестве. Только горло у Антошки еще болело, глотать было трудно, поэтому даже на любимые бананы он смотрел с тоской. Бабушка Таня с удовольствием слушала рассказы внука про онлайн-игры, кивала, ничего толком не понимая. Антошка даже попытался научить ее одной игрушке, но дело не пошло, и они перешли совместному просмотру нового японского мультика про короля шаманов. Его бабушка Таня тоже не оценила, выдав комментарий: «Какие-то они испуганные все. Глазищи-то, глазищи…»
Справиться с Антошкиной ангиной удалось за десять дней. Руслан говорил, что это рекордные сроки, а сын расстраивался оттого, что успевал на все четвертные контрольные. Особенно по математике.
В последнюю неделю ноября, крадучись, незаметно, как большой белый кот на мягких лапах, в Питер пришла зима. Унылая, безутешная осень наконец-то сдалась, перестав изводить бесконечным, наводящим тоску шелестом дождя и пронизывающими порывами ветра.
Выпал первый снег, правда, растаяв к обеду и добавив к лужам на асфальте неприятную, пропитанную влагой кашу. Но по утрам слякоть сковывал тонкий, хрупкий ледок, а воздух стал пронзительно свежим, утратив горьковатые нотки.
Людмила погрузилась в работу – полным ходом шла подготовка новогоднего выпуска –гороскопы, прогнозы, тексты про то, в чем встречать Новый год и что подать к столу, статьи о том, как и где праздники будут встречать звезды и знаменитости. Доктор Шталь тоже внес свою лепту, подготовив для колонки «Подсолнух» так называемую «каку»: статью с советами как не остаться одной в праздничную ночь, как удачно выбрать партнера для новогоднего корпоратива. Да и левые статейки уже откладывать было некуда. Пришлось стиснуть зубы и отредактировать за три дня все, что висело почти целый месяц. Текстами Людмила осталась недовольна. Но статьи взяли, гонорары заплатили. Это было главным.
Руслан сиял от гордости – он вошел в состав врачей новой платной клиники и уже провел три успешные операции. До Нового года у него было еще порядка пяти–семи платных пациентов и он всерьез рассчитывал на хорошую прибавку к зарплате.
Антошка успешно завалил контрольную по математике, за что был снова лишен интернета, пришлось нанимать репетитора. Да еще на носу была школьная олимпиада по английскому языку.
Людмила закрутилась между работой, домом, дополнительными занятиями сына, Руслан тоже редко появлялся дома рано, а иногда пропадал все выходные. Обиды на мужа, ревность постепенно растаяли, забылись. Но однажды возникшая, словно посеянное в почву зерно мысль продолжала зреть в голове у Людмилы, вызывая смутное беспокойство и тревогу. Слова Шталя, сказанные им в их последнюю встречу, не давали ей покоя.
