Юлия Данцева - Жена Кукловода
- Что болит?
Антошка жалобно посмотрел на отца мутными глазами и просипел:
- Горло…
Руслан быстро и уверенно ощупал его шею. Повернул настольную лампу.
- Открой…Понятно… только бы не дифтерия.
Быстро встал, принес аптечку и фонендоскоп. Налил в ложечку панадол, Антошка послушно проглотил, поморщился от боли.
Руслан вставил в уши фонендоскоп, внимательно прослушал легкие сына.
- Хрипов нет. Бронхи в порядке. Легкие чистые.
Потом схватился за телефон.
Вышел в зал, стал расхаживать по комнате, бросая в трубку короткие фразы:
- Маргарита… Да, Сикорский. Дежуришь? Сын… Двенадцать…Лихорадка… Боль в горле. Слизистая, миндалины сильно гиперемированы. Похоже.. да…
- Мила! – крикнул Людмиле, - Антошку ведь прививали от дифтерии?
- Конечно, - отозвалась она.
- Привит. Спасибо. Успокоила. Ангина… Скорее всего, но фебрилитет уж очень высок. Может? Ладно. В стационар… не знаю. Понаблюдаю до утра. Не будет динамики или ухудшится – сразу привезу.
Людмила сидела рядом с постелью сына на полу, сжимала его горячую ладошку, убирала со лба прилипшие прядки.
- Мила, измерь температуру. Должна уже спадать.
Людмила тут же поставила градусник.
Руслан снова кому-то позвонил, вышел в зал.
- Мам, - просипел Антошка. – Прости…
- Ну что ты… - голос Людмилы дрогнул, - за что простить?
- Папе не говори только, - сын отвернулся к стенке, помолчал. – Я специально. У Макса лед из холодильника ел… Думал… Прости…
Людмила обняла его, прижала крепко-крепко. Даже сквозь футболку ощутила, какой он горячий.
- Вот глупыш… Ну зачем?!
- Вы… вы… совсем про меня забыли…- Антошка всхлипнул.
Людмила поцеловала его в лоб, влажный от испарины.
Запищал термометр. Все также коротко и тревожно.
- Сколько? – озабоченно спросил вернувшийся Руслан.
- Тридцать восемь, - облегченно выдохнула Людмила, - спадает.
- Отлично. Через час можно повторить. Антибиотиков как назло нет. Я в круглосуточную аптеку. Сделай ему теплый морс – клюкву, малину, лимон. Пусть пьет понемногу, но часто.
Руслан одевался и отдавал короткие приказы. Людмила тут же пошла на кухню готовить морс. Услышала, как уходя, муж сказал Антошке:
- Держись, не раскисай. Ты же мужчина! Не пугай маму.
На душе потеплело.
Выглянула в коридор, Руслан уже надевал пальто. Посмотрел на Людмилу, вдруг подошел к ней, обнял:
- Успокойся. Ничего страшного. Просто ангина. Все будет в порядке.
До утра они так и не сомкнули глаз. Температура еще дважды поднималась до сорока, Руслан сразу начал давать Антону антибиотики, заставлял полоскать горло. Антон терпел все экзекуции мужественно и молча, не жалуясь. Только смотрел на маму виноватыми глазами.
Людмила не отходила от постели сына, так и уснула на полу, положив голову поверх его одеяла.
Проснулась оттого, что Руслан осторожно поднял ее и отнес на диван. Укрыл заботливо одеялом. Людмила встрепенулась.
- Нет…я должна…
- Антошка спит. Температура спала. Тебе тоже нужно отдохнуть. Я посижу с ним, все равно скоро на работу. А ты, поспи, потом вызывай участкового педиатра, оформляй больничный.
Людмила пробормотала что-то невнятное, соглашаясь, и уснула.
Разбудил ее настойчивый звонок в дверь.
Вскочила, еле разлепила глаза, бросилась в коридор. Уже по дороге поняла – Руслана уже нет, ушел на работу. Боже, сколько она спала? И как Антошка?!
Пока судорожно искала в сумочке ключи, пока не с первого раза попала в замочную скважину, звонок продолжал выдавать оглушительную тревожную трель.
Открыла дверь, и в квартиру шагнул, отстраняя ее с дороги, Сикорский-старший. Судя по грозно насупленным бровям и побагровевшим щекам, профессор был в ярости. Людмилу словно окатило ледяной волной презрения и раздражения.
- Где мой внук? – вопросил Николай Аскольдович, не дожидаясь приглашения, разулся, бросил на руки опешившей Людмиле пальто и прошел в ванную, мыть руки.
- Спит, - не сразу ответила Людмила.
- Здравствуй, Мила, - следом за профессором появилась Мария Ивановна. – Тут вот варенье, малиновое и клюква с брусникой. С сахаром, перетертая. Как Тошенька?
- Уже лучше, - ответила Людмила, принимая из маленьких ручек Марии Ивановны пакет с банками. – Руслан сказал, что это ангина.
- Я так и знал! – голос профессора уже гремел в спальне. - Безобразие! Вот что бывает, когда женщина вместо семьи занимается всякой ерундой! Так запустить ребенка! Лакунарная ангина! Жесточайшая! Фолликулы на миндалинах с пятак!
Людмила было метнулась в спальню, чтобы возразить, но Мария Ивановна остановила.
- Согрей-ка чайник. Пусть выбесится. Ты ж его знаешь. Только еще больше разойдется.
Профессор продолжил гневную тираду насчет того, какая преступная халатность проявляется Людмилой при воспитании его драгоценного единственного внука, и как мог его сын, одаренный и подающий надежды врач, проморгать собственного ребенка.
Людмила, переглядываясь с Марией Ивановной, поставила на плиту чайник, достала чашки, чай в пакетиках. Не спеша развела для Антошки клюквенный морс, взяла оставленные Русланом таблетки, пошла в спальню.
Профессор уже немного успокоился и сидел на краешке кровати, озабоченно сжав запястье Антошки, видимо считая пульс.
Людмила поставила кружку с морсом на стол, подошла к Антошке, помогла ему сесть, подложила под спину подушку.
- Давай-ка лекарства примем. Потом горло полоскать будем.
Антошка сморщился, но промолчал, исподлобья посмотрев на деда.
Сикорский–старший одарил Людмилу грозным взглядом и спросил:
- Что принимает мой внук?
- То, что назначил Руслан, – ответила Людмила спокойно. – Ночью он звонил, консультировался с заведующей педиатрией.
- Хорошо, методику лечения я обсужу с ним позднее. Как вы могли допустить?
Людмиле захотелось ответить резко, но она сдержалась.
- Ничего страшного, ангина – обычное дело. Все дети болеют.
- Ангина это серьезно! И Антон – не все дети! Он сын врача и внук врача!
- Полноте, Николай Аскольдович, - тихо, но строго произнесла Мария Ивановна, как всегда незаметно появившаяся в дверях. – А то Русик не болел. Раз шесть ангина была. Если не больше!
- Не может такого быть! – не унимался профессор.
- Ты просто не помнишь, – отрезала Мария Ивановна. – Вечно то в академии, то на симпозиуме. Где тебе про детские болячки то помнить. Ты иди, там на кухне чай тебе налила. Попей, успокойся.
Профессор глянул на нее недовольно, но промолчал. Потом встал, уступив место жене.
