Юлия Данцева - Жена Кукловода
Руслан тоже пропадал на работе сутками. На базе больницы собирались создать частную клинику. И шла жестокая подковерная борьба за право работать в ней. Предполагалось, что платные консультации и операции будут приносить неплохие деньги, и поэтому коллеги не гнушались никакими средствами, чтобы поставить друг другу подножку на этом марафоне.
Руслан ничего не рассказывал о своих проблемах. Но Людмила иногда слышала обрывки его телефонных разговоров с коллегами и чувствовала - ему тяжело. Она из последних сил боролась с желанием наплевать на свои обиды и просто поддержать мужа. Но тогда пришлось бы снова просить прощения за несуществующую вину. Она не хотела. Это значило бы, что ее бунт был глупой выходкой истеричной девицы. И она никакой не игрок. Просто пешка.
Людмила снова и снова вспоминала насмешливый, лукавый взгляд Шталя – точь в точь старик Дроссельмейер из ее детского кошмара. Проклинала себя за этот страх, за тот день, когда уговорила мужа пойти на прием к доктору. И опять ею начинало завладевать чувство вины. Это был замкнутый круг, который сводил с ума…
Но все когда-нибудь заканчивается.
Вечером в пятницу Людмила отправила спать Антошку, с тревогой подумала, что сын вечером был какой-то вялый. Но на допрос с пристрастием на тему: "Что болит?" Антон отнекался, и Людмила решила, что он просто устал за неделю.
Открыв ноутбук, она сидела за кухонным столом. Нужно было набросать хотя бы план к очередной статье, а заодно и дождаться Руслана, который снова задержался на работе допоздна.
Она не сразу поняла, что тихое гудение издает мобильный телефон мужа, видимо забытый им утром на журнальном столике в зале.
Людмила принципиально не брала в руки телефон Руслана. Не отвечала на его звонки, не пыталась прочитать смс. Доверие к мужу было настолько незыблемым, что такое поведение казалось оскорбительным. Не для Руслана, а для нее самой.
Но телефон продолжал гудеть, как назойливое насекомое. И снова, и снова, и снова…
Людмила встала, прошла в зал и, не зажигая света, подошла к мерцающему на столике мобильнику.
Он лежал монитором вверх. Крупными буквами на экране высветилось: Натуля. Сердце больно стукнулось о ребра и упало куда-то в пустоту.
Отдернула уже протянутую руку от вибрирующего и радостно светящего как в насмешку прямоугольника.
Она не знала никого, кого Руслан мог бы назвать так.
Закружилась голова, на лбу выступила противная холодная испарина. В ушах зазвучал скрипучий старческий голос «Он уже нашел свою Мари…» Нашел. Натулю.
В прихожей щелкнул замок. Хлопнула дверь. Портфель глухо шлепнулся на пол. Усталый вздох.
Людмила стояла в оцепенении. Что сказать? И надо ли что-то говорить? Странное дело, но эмоции поблекли, растворились как в черно-белом немом кино.
Словно во сне, взяла со столика телефон. Развернулась и сделала несколько шагов к Руслану. Тот стоял на пороге и шарил рукой по стене в поисках выключателя. Прошла мимо, вложила в его руку телефон.
- Ты мобильник забыл.
- Точно, - отозвался Руслан и попытался поймать ее руку. - Привет, Мила.
Вырвалась, прошла в кухню.
- Тебе звонили.
По звукам поняла – он смотрит пропущенные звонки.
Людмила отвернулась к окну. Внутри словно все застыло. Не было даже боли. Странно. Раньше казалось, если когда-нибудь ей придется испытать такое – сердце разорвется от боли. А боль так и не пришла.
Выдох. Резкий, как от удара. Увидел. Понял.
- Милочка…
Попытался обнять. Резко сбросила руку.
- Не надо. Рус, не надо. Только не лги. И не говори банальностей. Стошнит.
Тяжелый вздох.
- Она операционная сестра. Очень хорошая. Просила посодействовать в устройстве ее в платную клинику. А сегодня было совещание, на котором Ордынцев объявил окончательный состав. Средний медперсонал не пригласили. Только врачей. Она хотела узнать…
Руслан говорил тихо. Уверенно и спокойно. Людмилу разрывало на части – одна половинка ее души отчаянно хотела поверить. Другая – мучительно искала в его словах малейшие нотки фальши.
Теплые ладони сжали ее плечи. Дернулась, вырываясь. Но Руслан вдруг притиснул ее к себе, прижал так, что стало невозможно дышать.
- Ты подумала… Глупая… Ты одна у меня… Одна… Моя… Только ты…
Так хотелось поверить! В груди стало жарко и больно: легкие, лишившись кислорода, начинали гореть.
А Руслан вдруг развернул ее к себе, почти грубо и начал неистово целовать. Губы, веки, щеки, шею, лоб.
Захотелось зажмуриться, раствориться, забыть обо всем. Показалось на секунду – все плохое сразу уйдет, все будет как прежде.
Удержалась на краю из последних сил. Выстояла. Переждала его натиск. Руслан почувствовал ее безучастное сопротивление. Остановился, взял в ладони лицо, заглянул в глаза.
- Ты мне не веришь?
- А тебе разве важно мое мнение? – тихо спросила Людмила. – Тебе не все равно – верю или нет?
- Зачем ты так…
Руслан отошел к столу, сел, нервно взъерошил волосы. Вскочил, вернулся обратно.
- Как? Ты хотел власти. Хотел все решать сам. Решай. Зачем тебе мое доверие?
Лицо Руслана вспыхнуло гневом.
- Я никогда не давал повода сомневаться…
- Все бывает в первый раз.
Людмила сама удивлялась, откуда берутся эти холодные, язвительные слова.
- Я не собираюсь оправдываться!
Руслан злился. Людмила женским чутьем поняла – ничего не было. Но сдаваться не хотела.
- А я разве просила? Мне это не нужно. Ты сам решаешь, как тебе жить.
Руслан вдруг схватил ее за плечи, снова причиняя боль, встряхнул как куклу и выкрикнул в лицо:
- Прекрати этот цирк! Я ни в чем перед тобой не виноват!
Людмиле стало страшно. Она никогда не видела Руслана таким. Ей показалось, что он сейчас ее ударит.
- Пусти, - выдохнула она, - Больно… пусти…
- Пап?! Отпусти маму!
На пороге кухни стоял испуганный, взъерошенный как воробушек, заспанный Антошка.
Руслан немедленно опустил руки, выскочил из кухни, заперся в ванной.
Людмила судорожно прижала к себе сына, погладила по голове и чуть не вскрикнула от ужаса.
Лоб Антошки пылал.
Схватила за руку, отвела в спальню, уложила в постель, метнулась за градусником. Еле дождалась положенного времени. По короткому тревожному писку уже поняла, что дело плохо. В окошечке горели зеленые цифры: сорок и шесть.
- Рус! Антошка! У него жар! Сорок с половиной...
Руслан тут же оказался рядом с постелью сына.
- Что болит?
Антошка жалобно посмотрел на отца мутными глазами и просипел:
