Оливия Стилл - Жара в Архангельске-1
У Даниила застучало в висках. Строчки поплыли перед глазами, страшно защемило в груди. Но надо было дочитать до конца…
«Знаешь, мне не больно. Может быть, так, чуть-чуть, совсем капельку. Мне не больно, мне смешно. Знаешь, почему? Потому что всё это со мной уже было. Я тебе кучу примеров могу привести, но приведу один, наиболее тебе известный. Да-да, Вова. Он тоже играл моими чувствами, правда, в отличие от тебя, делал это не так изощрённо. Впрочем, вы оба друг друга стоите, так что говорить больше не о чем.
Ладно. Бог тебе судья, как говорится. Желаю тебе встретить „достойного противника“ среди „своих“. Я, видимо, к ним не отношусь. И вообще, у тебя своя жизнь, у меня своя. Наша встреча была ошибкой, и слава Богу, что она не повторилась. И, надеюсь, не повторится никогда…
Вот, собственно, и всё, что я хотела тебе сказать. Многовато получилось, зато я выпустила весь пар, и теперь могу с облегчением поставить точку на всём этом. И жить дальше с чистого листа, отдав любовь свою тем, кто действительно этого заслуживает.
Ну что ж, буду заканчивать. Я не говорю „До свидания“. Я говорю „Прощай“, ибо больше мы с тобой никогда не увидимся…»
Даниил встал и направился в прихожую. Никки молча захлопнула за ним дверь.
Он вышел под дождь в одной джинсовке. Холода не чувствовал. Как будто оборвалось в нём что-то.
«Олива, зачем ты так со мной?! Зачем, Олива?.. Не поняла ты меня… А может, просто не захотела понять…»
«Любимый мой, то, что я сделала, правильно. По уму.
…Но моё глупое сердце протестует, оно захлёбывается кровью, потому что я сама себе вонзила топор в него…»
Олива пришла домой и тут же полезла в ванную. Она любила лежать в ванне часа по два, по три. Ванна спасала её от холода и проблем — там она чувствовала себя лучше. Там можно было укрыться от посторонних глаз и дать волю слезам. Она наливала полную ванну воды и погружалась в неё целиком. Погружаясь в воду, она погружалась в саму себя, и всё, что оставалось за бортом ванны, её на этот период времени абсолютно не волновало и не касалось.
Она вылезла из ванны, не спеша надела пижаму. Из нетопленной квартиры её резко обдало холодом, как только она открыла дверь ванной комнаты. Холодна была и постель, в которую она нырнула. Греть-то некому. Одна… Совсем одна…
Вдруг запикал сотовый телефон. Смска. Господи, кто это ещё?..
«Думай, живи, чувствуй. И старайся отличать правду для друзей от твоей… Вот так я и могу играть. А с тобой был собой. Хотя… не верь мне, так тебе будет легче. Я верю, что ты видишь их теперь. 42».
Гл. 21. Скандал в Отрыве
Подмоченная репутация Салтыкова была уже давно известна всему Архангельску. «Президент Агтустуда» был знаменит не только своими достижениями в организации различных проектов, но и также своими неумеренными похождениями по бабам, грандиозными пьянками и скандалами. Он жил на широкую ногу и не знал меры ни в чём — если уж трахался, то со всеми, если напивался, то в говно. Злые языки поговаривали за его спиной, что он, похоже, поставил себе цель — перетрахать весь форум, точнее, всех девушек с форума. Всех — за исключением, разумеется, Оливы, но некоторые не сомневались и в том, что вскоре он доберётся и до неё, и тогда уж салтыковская коллекция станет полной. И то верно — почти вся женская половина форума перебывала у него в постели. Кроме Ириски и Дикой Кошки, за ним тянулся ещё длинный «послужной» список имён девушек, известных на этом форуме. Поговаривали, что Салтыков клеился даже к Мими, несмотря на то, что он смеялся над её «заячьими зубами» за её спиной; только вот Мими оказалась далеко не дурочкой, и не повелась на его ухаживания, вежливо дав понять, что тут ему нечего ловить.
Между тем местное радиовещание «Сарафан-FM» достигло даже ушей Оливы. Весь Архангельск обсуждал свежую новость: грандиозный скандал, устроенный Салтыковым на Дне Стройфака в клубе «Отрыв».
…Маша Целикова, студентка ИЭФиБ, на форуме просто Мими, а в музыкальных кругах — DJ MaryMi, играла какой-то свой r'n'b сэт. Играла так себе — в этом деле она ещё была новичок. После неё должен был выступать Dj Raider — приятель Салтыкова. Райдер стоял у ди-джейской рубки и невольно наблюдал за тем, как Маша играет. Ему нравилось в ней всё — лицо, одежда, характер, манера держать себя — эту девушку Райдер выделил среди других уже давно. «И как в ней всё просто, мило, — думал он, глядя на неё, — Вроде бы обычная девчонка, но в то же время совершенно не такая как многие — умная, целеустремлённая, держится с достоинством. Она знает себе цену — а это самое главное…»
От этих размышлений его неприятно оторвала какая-то возня неподалёку и пьяные крики, доносящиеся даже сквозь ритм музыки. Что это там, какая-то драка, подумал он и подошёл поближе. То, что он там увидел, заставило его на мгновение забыть о Мими: Салтыков, пьяный в говно, с красной физиономией, пытался пролезть на сцену, а двое организаторов его не пускали.
— Да ты кто такой?! — пьяно орал Салтыков, наступая на Хижного, — Я здесь организатор! Я!!!
— Я — последняя буква в алфавите, понял? — отвечал тот, — Давай не шуми, а то я прикажу тебя вывести.
— Пусти, сволочь!!! — Салтыков громко выругался длинным непечатным ругательством.
Хижный позвал охрану. Двое вышибал скрутили Салтыкова и потащили к выходу. Он упирался что есть силы, вырываясь и громко матерясь, привлекая к себе внимание публики, пока охранники не выперли его вон из клуба…
— Доо, ты вчера явно перебрал, — сказал ему потом Паха Мочалыч, забежавший к Салтыкову на следующий день.
— Я не перебрал. Я убился!!! — на Салтыкова с похмелья было жалко смотреть, — Водка плюс швепс — это зло!
— Да ты там всего намешал… Говорят, ты Хижного там чуть не отпиздил. За что хоть?
— Да бля, Паха, спроси чё полегче. Думаешь, я помню?!
— Ну ты отжёг вчера конечно, что там говорить…
— Да и не говори. Пиздец, как мне стыдно теперь… Впервые я так убился…
— Ну, положим, не впервые, — усмехнулся Мочалыч, — А знаешь, кого я там вчера видел?
— Кого?
— Сумятину!
— Су… Сумятину?! Павля, ты ничего не путаешь?! Ты… ты это серьёзно?!
— Абсолютно.
Салтыков вытаращился на приятеля, словно увидел перед собой марсианина. В ту же секунду лицо его исказила жуткая гримаса — брови «домиком» поползли наверх, рот покривился, рожа стала красной как помидор. Он схватил себя за волосы, рванул, ударился башкой об стол.
— Ааааааааааа, бля!!! Павля, сцуко, гондон, какого хуя ты меня не предупредил вчера?! Пааааавля!!! Твою ж мать, а?! Ёбаный в рот!!! Павля, бля!!! Я тебя, гондона лысого, на халяву провёл, а ты даже нихуя не предупредил!!!!!
