Два солнца в моей реке - Наталия Михайловна Терентьева
Как я иногда завидую глубоко и слепо верящим людям. Открытые глаза в нашем не самом дружелюбном из миров часто приносят много боли. Закрой глаза, услышь голос любящего тебя высшего существа, который любит тебя просто потому, что ты есть, потому что он тебя создал таким грешным, маленьким, ничтожным, слушай его голос, делай, как он говорит, – и будешь счастлив, избавленный от сомнений, метаний, чувствуя себя вечным ребенком Всевышнего, который знает всё и может всё. Ведь на самом деле это счастье. Некоторым это удается.
Иногда ко мне приходят и верующие люди, у которых хватает проблем с близкими, и в какой-то момент Бог перестает им помогать – так им кажется. Но с безоглядно верующими разговаривать трудно. Если им что-то не нравится из того, что говорю я, часто оказывается, что они, в отличие от меня, знают, чего хочет Бог. Он ведь в принципе знает, что было, что будет, отчего мы такие, какие есть, знает все ответы на вопросы, мучающие нас, знает, что нам надо делать, чтобы быть счастливыми. И сообщает об этом верующим в него. Если у них что-то не получается – значит, не то услышали или не смогли выполнить.
Порой моя беседа с верующими заканчивается тем, что человек, пришедший со своими сомнениями, бедами, неразрешимыми вопросами, объясняет мне, как надо жить, и уходит. И я ставлю очередную зарубку у себя в голове – не смогла.
Помнят ли врачи всех пациентов, которых они не смогли вылечить? Помнят ли хирурги всех, кого не спасли? Я помню всех, кто ушел недовольный от меня. Считаю это своей виной.
– Лёля! Я не могу дозвониться до тебя!
Мариша вошла в кабинет, и легкий аромат ее духов тут же наполнил комнату. Когда-то мне очень нравились эти духи. Но то ли они изменились, то ли изменилась я. Теперь мне кажется, что нежный, прозрачный, чуть сладковатый аромат так не подходит моей сестре, как будто она надела чью-то чужую, совсем не подходящую ей одежду, и хочет, чтобы ее не узнали в таком виде.
– Привет, Мариша!
– Почему ты взяла манеру отключать телефон?
– Устаю от…
Я замолчала. Зачем я буду говорить Марише, что я устаю от дружеских посланий Саши и любознательных вопросов Эварса? Устаю от разброда в моей собственной душе. Если они пишут мне оба, я не радуюсь, я чувствую себя обманщицей. Причем обманываю я саму себя – не их.
– А я к тебе на целый день – на его остаток, и не одна, если ты не возражаешь.
Я взглянула на Маришу. Если я хороший психолог, то по тому, как выглядит сегодня Мариша, как смеется, как прохаживается по моему кабинету, как ловко закуривает сигарету, выпуская дым точно в форточку, – я должна понять, с кем она. А с кем может быть Мариша? Купила собаку? Привезла с собой очередного фаворита? И то, и то маловероятно. Но выглядит она решительно и удовлетворенно. И капельку настороженно. Поэтому скорей фаворит. Может быть, она привела кого-то ко мне на прием? И заранее радуется за сестру, что она, то есть я, сейчас проявит свои лучшие профессиональные качества?
Мариша хмыкнула.
– У тебя всё на лице!
– Что именно?
– Все твои сомнения. Не сомневайся! Хватит уже сомневаться в каждом своем шаге, Лёля! Ну сколько можно! Нужно жить и всё! Сделала ошибку, проанализируй ее, отбрось всё и иди дальше!
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего конкретного! Как там австралиец, кстати?
– Эварс?
– А ты знаешь еще кого-то с этого континента?
– Знаю нашу маму…
– Лёля! Детский сад! Я должна говорить психологу о том, что нужно расстаться с детством, юностью и всеми детско-юношескими гирями, которые тянут тебя туда, где больше ничего и никого нет?
– Не должна. Мама есть, и однажды мы с ней встретимся.
Мариша развела руками, как будто я сказала какую-то чушь.
Как она с таким характером стала большой начальницей? А может быть, именно задиристый характер ей помог? И ничего плохого в таком характере нет, если не оценивать всё происходящее с тобой с точки зрения даосского монаха, сидящего в позе лотоса двенадцать часов в день и думающего о вечном, которое для него замещает все остальные мысли. Но где мы, а где – даосские монахи. Кусачая, насмешливая Мариша отлично уживается с окружающим миром и населяющим его людьми. А я? Как практикующий психолог я должна посоветовать самой себе внимательно присмотреться к окружающим меня людям и понять, кто из них, какие именно отношения вызывают у меня эти сомнения и легкий невроз. Ведь это невроз – спрашивать себя ежеминутно, правильно ли я поступаю. Мариша, увы, права. Но говорить я ей этого не буду.
– Пошли обедать в ресторан! – Мариша щелчком бросила сигарету в окно и засмеялась. – Чуть дядьке в карман сигарета не попала. Матерится! – Она рывком развернула стул и уселась на него, положив локти на спинку.
– Мариш… у меня еще полтора часа прием.
– Я записалась к тебе на прием, чтобы освободить твое время.
Я покачала головой.
– Нет, Мариша. Так нельзя. Во-первых, ты заняла время у людей, которые могли бы ко мне прийти…
– Кто-то должен явиться с серьезными проблемами?
– Без проблем ко мне не ходят.
– Лёля, ты сегодня скучная и задумчивая. Так не пойдет. Надо выпить хорошего вина и вкусно поесть.
– А во-вторых, – продолжила я, просто уже назло Марише, – мы же не в вакууме живем. Есть Юля, я не могу просто так взять и убежать вместе с тобой.
– Почему? – хмыкнула Мариша. – Если бы ты знала, сколько я всего нарушаю каждый день…
– Я не могу. Это нарушение границ, субординации.
Мариша развела руками, подошла ко мне, обняла.
– Лёлька, тебе нужно отдыхать. Не знаю, насколько ты помогаешь людям, но сейчас тебе нужна помощь. Я тебя не узнаю.
– Сама себя не узнаю.
Кому мне еще рассказать, что происходит в моей душе? У меня нет более близкой подруги, чем Мариша. А Марише я не хочу рассказывать. Потому что она всё знает за меня, потому что она всё равно рассудит всё по-своему. И станет настойчиво советовать. Иногда Маришины советы похожи на ультимативные требования, вложенные в милый розовый конвертик с бантиком. Может быть, именно поэтому я не хочу ничего никому настоятельно советовать, диктуя свою волю?
– Через полтора часа я жду тебя на улице! – Мариша чмокнула меня в висок и выпорхнула. Моя сестра стала поправляться, но у нее сохраняется пока ее легкая походка, привораживающая мужчин. Мариша всегда устремлена вперед. Она знает, что впереди. Она еще чуть-чуть, и как будто взлетит. Она не оглядывается назад, не ноет и не сомневается.
Почему такая приятная во всех отношениях Мариша – одна? Слишком уж приятная? Страшно к ней подойти и невозможно соответствовать? Или моя сестра достигла той степени самодостаточности, когда места рядом просто нет – постоянного места, которое дорого стоит, цена которого – чья-то судьба? А я? Почему одна я? Рядом со мной есть место. И я тоже приятная во всех отношениях дама на самом-самом излете молодости, когда еще можно кого-то встретить, когда есть силы любить, прощать, даже меняться – ради кого-то. Эварс… Неужели появился тот человек, который займет пустующее место рядом со мной? Дипломированный психолог внутри меня хмыкнул, но я не разрешаю себе консультировать саму себя – хотя бы из соображений безопасности. Не лечат себя сами стоматологи, не удаляют аппендиксы хирурги. А я чем лучше их? Я тоже не могу оказать себе квалифицированную помощь.
Я правильно поняла – сестра приехала со своим новым другом. На всякий случай я дождалась, пока она четко произнесла его имя, потому что я уже попадала впросак с ее постоянно меняющимися кавалерами. И они так похожи… Мариша любит крепких, ловких, веселых, неглупых, способных поддержать разговор, прилично вести себя на людях и перенести упитанную Маришу через лужу. Если верить Марише – а я предпочитаю верить – не со всеми она вступает в самые близкие отношения. Некоторые просто некоторое время болтаются рядом с ней. Ей так веселее, она часто ездит по республике и в
